Вы сотворили нас - [49]

– Когда будете писать статью, – поинтересовался Майк, – что вы думаете сказать о Миде?

– Ну, пока еще не знаю, – ответил я. – Просто еще не успел подумать об этом толком. Разумеется, он одержал здесь блестящую победу. Подпустил южан поближе. Сыграл в их же игру. Прочная оборона и…

– Может, оно и так… – Джед сплюнул. – Да только у него нет стиля. Мак [27] – другое дело, вот уж у кого стиль есть.

– Оно, конечно, стиль, – откликнулся Аса. – Да только с ним нас всегда били. Хорошо хоть разок оказаться в победителях, скажу я вам. – Он посмотрел на меня поверх костра. – Ведь мы победили, как вы думаете?

– Уверен, – сказал я. – Поутру Ли отступит. Может быть, даже отступает сейчас.

– Не все так думают, – заметил Майк. – Я тут перекинулся словечком кой с кем из Миннесотского отряда. Так они считают, что эти чокнутые ребы попытаются еще раз.

– Не думаю, – возразил Джед. – Сегодня мы перебили им хребет. Черт возьми, они поднимались на холм, точно на параде маршировали. Прямо на нас шли, прямо на пушечные стволы. А мы палили по ним, как по мишеням. Всегда говорили, что Ли – генерал умный, да только вот что я вам скажу: генерала, который под огнем гонит солдат вверх по склону, как стадо по пастбищу, умным не назовешь.

– Вот так же и Бернсайд под Фредериксбергом [28], – заметил Аса.

– А Бернсайд и не был умным. – Джед сплюнул. – Никто этого и не говорил.

Я допил кофе, раскрутил оставшуюся на дне гущу и длинным язычком выплеснул ее в костер. Джед потянулся за котелком.

– Спасибо, хватит, – сказал я. – Мне пора идти.

Уходить не хотелось. Я предпочел бы остаться и поболтать с ними еще часок у костра. Так уютно было сидеть у разведенного на дне оврага огня…

Но в глубине души я понимал, что лучше уйти отсюда поскорее. Уйти от этих людей и с этого поля боя до того, как что-нибудь случится. Осколок пролетел достаточно близко. Теоретически я пребывал сейчас в безопасности, конечно, однако не доверял ни этой земле, ни Арбитру. Чем быстрей я уйду, тем лучше.

Я встал.

– Спасибо за ужин. Это было как раз то, чего мне не хватало.

– Куда же вы теперь?

– Думаю прежде всего поискать доктора.

– На вашем месте я бы так и сделал, – кивнул Джед.

Я повернулся и пошел, каждую секунду ожидая, что меня позовут обратно. Но они не позвали, и я, спотыкаясь, выбрался из оврага к погрузился в ночную тьму.

В памяти у меня сохранилась в общих чертах карта этих мест, и по пути я прикидывал, куда лучше всего направиться. Не на Тэйнтаунскую дорогу, разумеется, – она казалась мне слишком близкой к полю битвы. Я пересеку ее и пойду на восток – до тех пор, пока не доберусь до Балтиморской заставы, а оттуда поверну на юго-восток.

В сущности, я и сам не знал, о чем беспокоюсь. В этом неестественном мире одно место было ничуть не хуже любого другого. В действительности я никуда не шел, а просто блуждал по кругу. По словам Дьявола, Кэти находилась в безопасности, вернувшись в нормальный человеческий мир, однако он ни словом не обмолвился о том, как вернуться туда другому человеку, – вдобавок, я был совершенно не уверен в правдивости его слов относительно Кэти. Он был слишком коварен, чтобы ему можно было доверять.

Добравшись до конца оврага, я вышел в долину. Передо мной лежала Тэйнтаунская дорога. Неподалеку от нее виднелись здесь и там бивачные костры. В темноте я налетел на нечто теплое, поросшее шерстью – и оно фыркнуло на меня. Я отпрянул, но тут же понял, что передо мной лошадь, привязанная к перекладине уцелевшей изгороди.

Лошадь повела ушами и мягко, тихонько заржала. Вероятно, она долго простояла здесь и была испугана – я ощутил, как обрадовалась она появлению человека. Лошадь была под седлом, а на месте ее удерживала накинутая на перекладину уздечка.

– Привет, коняга, – сказал я. – Соскучился, приятель?

Лошадь неуверенно пофыркивала; я шагнул к ней и похлопал по шее. Повернув голову, она ткнулась в меня носом.

Отступив, я огляделся, но никого поблизости не заметил. Тогда я отвязал уздечку, перекинул ее через лошадиную шею и неуклюже забрался в седло. Похоже, ей это понравилось.

Тэйнтаунская дорога оказалась загромождена множеством фургонов, но я пробрался между ними, никем не замеченный, а потом направил лошадь на юго-восток, и она пустилась бежать легкой рысцой.

На пути мне встречались небольшие группы тащившихся куда-то людей, однажды пришлось объезжать артиллерийскую батарею на марше, но постепенно движение становилось все разреженнее; потом я достиг, наконец, Балтиморской заставы, миновал ее – и лошадь понесла меня прочь от Геттисберга.

16

Как и следовало ожидать, в нескольких милях от Геттисберга дорога кончилась – так же, как там, в горах Саут-Маунтин, когда мы с Кэти оказались перенесены сюда, и шоссе бесследно исчезло, оставив вместо себя лишь наезженные тележными колесами колеи. Балтиморская застава, Тэйнтаунская и все остальные дороги и, может быть, сам Геттисберг были не больше, чем декорацией для батальной сцены, и стоило мне покинуть поле битвы – надобность в них тут же исчезла.

Как только дорога пропала, я оставил всякие попытки выбирать маршрут, позволив лошади идти куда заблагорассудится. Не зная, куда направиться, я предоставил лошади сделать выбор вместо меня. В конце концов, никакой определенной цели у меня не было. Мне просто казалось, что лучше убраться подальше отсюда.