Настроение, как уже говорил, было препаршивейшее.
Месили мы это дерьмо уже третий день, планомерно, метр за метром обшаривая городскую канализацию в поисках хоть каких-то намеков на присутствие кровососов. К сожалению, не помогало ровным счетом ничего — затихарились твари знатно.
— Говно, — скривился я. Это было не ругательство. Я действительно наступил в воде на какую-то кучу дерьма. Подрыгал конечностью, стряхивая эту мерзость с сапога, и тоскливо оглядел серые, поросшие бледным мхом и какой-то слизью, стены. — Ладно, сворачиваемся на сегодня. Акронь, ты там как?
— Ну, была бы не против подкрепиться, ч… сэр, — улыбнулась вампирша.
Бродили мы по канализации днем, когда племя кровососов страдало от своей уязвимости. Но из-за этого страдала также и наша ударная девочка-волшебница. Впрочем, способ борьбы с этим мы нашли быстро.
Акроня не знала, сколько ей лет, но точно была довольно старым кровососом, так что «солнечная болезнь» действовала на нее в сильно ослабленной форме. Если она не лезла под прямые лучи и раз в несколько часов пила кровь, то эффект слабости вообще сводился на нет.
— Егор? — глянул я на скривившегося эльфа.
— А она до базы не потерпит? — с надеждой спросил он, тем не менее послушно закатывая рукав.
— Пф! — фыркнула крылатая мелочь, подлетая к нему поближе. — Тебе отдали приказ, червь! И никто не давал право возражать! Вообще, жалкая пародия на мага, ты должен быть счастлив, что такая красавица как я соизволила коснуться твоей немытой волосатой вонючей лапы своими…
— Можно я ее прирежу? — сквозь зубы прошипела Юля, угрожающе поднимая клинок.
— Нельзя, — фыркнул я и посмотрел на заносчивую вампиршу. — А ты завязывай опять язык распускать. А то снова выпорю перед всеми.
— Пф, — фыркнула мелкая засранка и, больше не говоря ни слова, впилась клыками в подставленную Егором руку.
Лицо парня дернулось и он постарался удержаться, но губы помимо воли сложились в легкую улыбку — вампирский укус действительно приятная штука. Не знаю, в чем там дело, в слюне или магии, но мозги прошибает как хороший перепихон.
Увидев лицо друга, Юля нахмурилась еще больше и, злобно цыкнув, сердито отвернулась в сторону.
— А что делать, ушастая? — хмыкнул я, глядя на скрипящую зубами дроу. — Вас за собой только для того и таскаем.
Эта парочка сама напросилась с нами в «вампирский данж», а я, немного подумав, согласился. Силенок у них еще маловато, но вот с рядовыми кровососами справиться должны легко. Плюс, Акроне нужна была «кормовая база», в роли которой сейчас не мог выступать никто, кроме этой парочки: у Кроконяшки кровь была кислотной, у Нокс слишком заряжена силой Бездны, Хома был для этого дела мелковат и слишком пушист, а с Химэ так вообще вышел казус — когда Акроня попыталась ее цапнуть, ранка мгновенно заросла и ее клыки застряли в плотно обхватившей их коже.
Меня же «пить» оказалось опасно, но уже по другой причине. Для вампиров кровь — это всего лишь «носитель», вместе с которым они тянут жизненную энергию. Ману, если говорить по-простому. А этой самой маны мне сейчас и самому не хватает катастрофически.
Кстати, именно поэтому вампиры и горят на солнце — оно каким-то образом влияет на их тела так, что те начинают высвобождать запасы маны намного быстрее, чем происходит ее естественная регенерация. А она у них, относительно высокой энергоемкости способностей, весьма хреновая — потому и вынуждены брать чужую энергию для существования. Причем, чем старше становится вампир, тем больше у него «маноемкость» и тем шустрее начинает регениться собственная энергия, чем и объясняется их лучшая стойкость к дневному свету. Как я понял, примерно на этом принципе и основана жизнь вообще всей нежити.
Наконец Акроня, сделав несколько солидных глотков, отцепилась от Егора и парень, тряхнув головой, постарался избавиться от идиотской блаженной улыбки. В последнем ему быстро помог прыгнувший на голову Хома — не успел эльф пискнуть, как наш пушистый доктор с явными замашками садиста всадил ему укол в шею, введя из здоровенного шприца приличную дозу какой-то фиолетовой дряни.
Егор, не удержавшись, выдал явно подслушанный у меня матерный загиб про задницы папуасов, но стерпел. Хомяк же, критично осмотрев пациента, целиком засунул шприц в пасть и вновь вернулся на спину Няшки.
— Кшииии… — вдруг зашипела Кроконяшка, сделав стойку.
— Свет, — оповестила всех Химэ.
— Спасибо, кэп, — хмыкнул я, прекрасно видя отблески от факелов на стенах тоннелей далеко впереди. — Затаились все, пусть поближе подойдут.
Кто бы это ни был, без специальных способностей на обнаружение заметить нас он не должен был — акустика в подземелье была такая же, как и оно само. То есть откровенно дерьмовая — уже через несколько метров звук крадущегося существа заглушало бульканье грязной воды, доносящиеся через стоки отголоски городской жизни, гул текущей где-то рядом подземной реки и постоянный шум сливающейся по стокам воды. Да и разговаривать мы старались вполголоса.
Что же касается света, то тут у нас тоже все было в порядке — он попросту отсутствовал.
Я прекрасно ориентировался в темноте благодаря «кошачьему глазу» и чувствам, обостренным благодаря «восприятию». Про Кроконяшку и Нокси вообще молчу — они от природы заточены больше на ночную охоту. Тоже самое касается и Акрони. Что же до Егора и Юли, то после достижения пятого уровня им тоже хватило ума взять себе по «кошачьему глазу». Единственной без прямого «ночного зрения» оставалась Химэ, но у нее было около двух сотен единиц восприятия, обострявших все чувства до охренительной остроты, а также ее странная магия, которой она как-то умудрялась ощупывать пространство вокруг…
