Вы позволите одолжить вашего мужа? - [11]

— Вот почему я и звоню. Я чувствую свою вину, Уильям. Вас не затруднит сказать Пупи, что мы немного задержимся? Пообедайте с ней. Займите разговором, вы это умеете. Мы вернемся к десяти.

— Вы попали в аварию?

Я услышал, как он хохотнул.

— Нет, аварией я бы это не назвал.

— Почему Питер сам не звонит ей?

— Говорит, что не в настроении.

— Так что мне ей сказать? — Но в трубке уже слышались гудки.

Я поднялся с кровати, оделся и только потом позвонил ей. Она ответила сразу, должно быть, ждала у телефона. Я передал слова Тони, попросил встретиться со мной в баре и положил трубку, прежде чем она начала задавать вопросы.

Оказалось, что прилагать особые усилия, чтобы прикрыть эту троицу, мне не пришлось: девушка обрадовалась, что хоть кто-то позвонил. Как выяснилось, с половины восьмого она сидела, будто на иголках, думая о том, какие опасные повороты на горных дорогах и какие глубокие там пропасти. Когда раздался мой звонок, она поначалу решила, что звонят из полиции или из больницы. И только выпив два «мартини» и вдоволь посмеявшись над своими страхами, спросила: «А почему Тони звонил вам, а не Питер — мне?»

— Насколько я понимаю, — ответ я заготовил заранее, — у него внезапно появилось срочное дело. Пришлось отправиться в туалет.

Она смеялась до слез, словно отменной шутке.

— Вы думаете, они немного перебрали? — спросила она.

— Меня это не удивит.

— Дорогой мой Питер, — проворковала она, — он заслужил день отдыха. — И я не мог не задаться вопросом, а не следовало ли дорогому Питеру и раньше налечь на спиртное.

— Хотите еще «мартини»?

— Лучше не надо, а то я тоже переберу.

Мне надоела розовая «водичка»[19], поэтому на обед мы заказали бутылку настоящего вина. Она честно выпила свою долю и заговорила о литературе. Испытывала ностальгию по Дорнфорду Йейтсу[20], в шестом классе всем остальным предпочитала Хью Уолпола[21], а теперь уважительно отзывалась о сэре Чарльзе Сноу[22], которого, по ее разумению, произвели в рыцари, как и сэра Хью, за служение литературе. Должно быть, я по уши влюбился в нее, иначе нашел бы ее наивность невыносимой... а может, я тоже немного перебрал. Тем не менее, чтобы прервать поток ее литературных суждений, я спросил, как ее настоящее имя, и она ответила: «Все зовут меня Пупи». Я вспомнил «РТ» на ее чемоданах, но в голове в тот момент вертелись только два имени, Патриция и Прунелла. «Тогда я буду звать вас просто — Вы», — пообещал я.

После обеда я выпил коньяку, а она — кюммеля[23]. Часы показывали половину одиннадцатого, эти трое все не возвращались, но она, похоже, более о них не волновалась. Сидя в баре рядом со мной (официант то и дело поглядывал на нас, намекая, что ему пора гасить свет и закрывать заведение), она привалилась ко мне, положила руку мне на колено и говорила что-то вроде: «Как это прекрасно, быть писателем». Размякнув от коньяка и нежности, я не собирался с ней спорить. Вновь начал рассказывать ей о графе Рочестере. Наелся уже и Дорнфордом Йейтсом, и Хью Уолполом, и сэром Чарльзом Сноу. Даже хотел продекламировать стихотворение, пусть никоим образом и не мог помыслить себя в подобной ситуации:

«Не укоряй меня в непостоянстве,

Что сердце я разбил, нарушил свой обет;

Скажи спасибо, что каким-то чудом

С минуту был я верен, был я твой.

Минута показалась в жизнь длиной...»

Нарастающий шум (какой отвратительный шум!) двигателя «спрайта» поднял нас на ноги. И действительно, небеса отвели нам только несколько мгновений в антибском баре.

Тони пел; мы слышали его голос, разносившийся по бульвару генерала Леклерка; Стивен вел автомобиль с предельной осторожностью, в основном на второй передаче, а Питер — мы это увидели, когда вышли на террасу — сидел на колене у Тони, точнее сказать, примостился на нем и подтягивал припев. Я разобрал только:

«...Крутые белые бока,

И статью сердце моряка

Пленила ты, надежда флота Королевы».

Если бы они не увидели нас на лестнице, думаю, проехали бы мимо отеля, не заметив его.

— Вы пьяны, — с удовольствием отметила девушка. Тони обнял ее за талию и взбежал с ней по ступенькам на террасу. — Будьте осторожны, — предупредила она. — Уильям напоил и меня.

— На Уильяма всегда можно положиться.

Стивен осторожно вылез из-за руля и уселся на ближайший стул.

— Все хорошо? — спросил я, сам не зная, что хотел этим сказать.

— Дети были очень счастливы и очень, очень расслабились.

— Мне надо в туалет, — заявил Питер, похоже, говорил сам с собой, и нетвердым шагом поднялся по лестнице. Девушка протянула ему руку, и я услышал, как он бормочет: «Прекрасный день. Прекрасные места. Прекрасный...» Она посмотрела на нас, одарила улыбкой, веселой, уверенной, счастливой. Как и в первый вечер, когда молодожены раздумывали, выпить ли им коктейль, они удалились в отель и из номера больше не вышли. Последовала долгая пауза, а потом Тони довольно хохотнул.

— Похоже, вы провели прекрасный день, — заметил я.

— Дорогой Уильям, сегодня мы многого достигли. Вы никогда не видели Питера таким detendu[24].

Стивен сидел молча. У меня создалось впечатление, что этот день сложился для него не слишком удачно. Интересно, могут люди охотиться вдвоем, деля добычу пополам, или один все равно остается в проигрыше? Слишком седые волосы, как и всегда, лежали безупречными волнами, на щеке больше не темнел синяк, но я заметил на его лице тень страха перед будущим.