Вверх по реке - [8]

— Шагайте к ближайшему выходу на поверхность, — велел я Хоттеку, подталкивая в спину стволом карабина.

Пока мы выходили из бункера, Миллер вернул мне оружие и даже магазин поменял, что весьма любезно с его стороны.

— И без шуточек, ваше сиятельство, — добавил я. — Ориентироваться по указателям мы умеем не хуже вашего.

Так, сопровождаемые толпой солдат недревского гарнизона, мы и шагали по коридорам, прикрываясь графом Хоттеком.

— Худшей операции я не припомню, — буркнул Миллер.

— Попались, как дети, — кивнул я, стараясь не показать врагам, как на самом деле устали мои руки. Ещё немного и карабин начнёт плясать, а это ни к чему хорошему не приведёт.

Адреналин схлынул, усталость медленно, но верно начала давить на плечи. Карабин наливался свинцом, держать его твёрдо стоило больших усилий. Да и следить за указателями не так просто, как я сказал графу. Сопровождающие нас солдаты то и дело норовили закрыть их, чтобы мы потерялись и лабиринте тоннелей и коридоров. Дважды я останавливался, уткнув карабин в спину графу прямо между лопаток.

— Скажите своим людям, — медленно и разборчиво, чтобы все поняли каждое слово, сказал я в первый раз, — чтобы перестали закрывать спинами указатели. А если вы попытаетесь свернуть не туда, я всажу вам три пули в спину, прежде чем меня изрешетят.

Во второй раз я для убедительности ткнул Хоттек стволом карабина не в спину, а затылок. И изъяснялся уже не так вежливо.

Мы уже подходили к лестнице, ведущей на поверхность. Слышны были отзвуки не столь уж дальних попаданий снарядов нашей артиллерии. Я начал думать, что хотя бы сейчас удача повернулась к нам лицом. Но не тут-то было.

Колоссальной силы взрывы сотрясли до основания укрепления Недрева, свалив всех нас с ног. Солидная часть стены и пола просто исчезли в пламени, а следом куски бетона и земли обрушились на нас кошмарной лавиной.

Сапёры подорвали минные галереи.

II

Сколько времени пришло до того, как я пришёл в себя, не знаю. Я лежал среди кусков бетона и комьев земли. Всё вокруг провоняло гарью, кровью и содержимым кишечников нескольких десятков людей. И не только людей. Когда умирает столько народу разом всегда сильнее всего воняет дерьмом.

Графа Хоттека и след простыл — то ли завалило так, что не видно, то ли сумел сбежать прежде чем я очнулся. Хотя в его гибель я не верил: слишком уж скользкий он тип, чтобы вот так сгинуть под завалом.

Я кое-как сел, убедившись, что ничего не сломано и ран на теле нет. Внимание моё привлёк негромкий стон — я обернулся и едва не потерял сознание снова. Рядом со мной — руку протяни — лежал Миллер. Или точнее то, что от него осталось. Левая рука ниже локтя и левая нога на середине голени были перебиты кусками бетона. Чтобы освободить его, придётся резать по живому. И к несчастью, Миллер уже начал приходить в себя. Вот почему — почему! — я не очнулся хотя бы на десять минут раньше.

— Ты прости, друг, — наваливаясь на него, прошептал я прямо в ухо Миллеру, — тебе сейчас будет очень больно. Но иначе никак.

Я сунул ему в рот свою перчатку, и он рефлекторно сжал её зубами. Я не стал спрашивать готов ли он, или ещё какую-нибудь чепуху, что лезла на язык — чудовищно не хотелось калечить единственного друга. Миллер давно стал для меня куда больше, чем боевым товарищем — через слишком уж многое мы прошли вместе. Но я стиснул зубы едва ли не крепче, чем он, и начал работать ножом. Быстрыми, отточенными движениями резал сухожилия и мышцы, проходя между перебитыми костями. То и дело клинок скрипел по ним, и я даже представлять себе не хотел, какую боль испытывал в этот момент Миллер.

Но наконец работа моя было закончена. Из пары ремней, снятых с трупов, я соорудил жгуты, чтобы Миллер не истёк кровью, и только после этого вытащил у него изо рта перчатку. Кричать с заткнутым ртом непросто, однако Миллер каким-то образом сумел сорвать голос. И я не был этому удивлён. Сейчас он мог только глухо стонать.

— Обстрел прекратился, слышишь, — сказал я ему. — Сейчас в атаку пойдут, попробуем смешаться с раненными.

— Укол, — прохрипел Миллер. — Давай.

Я пошарил по карманам и вынул пару готовых шприцев с болеутоляющим.

— Только не спать, — сказал я. — Глаза не закрывать даже. И говори со мной, понял? Иначе никаких уколов.

— Понял, — просипел Миллер. — Коли давай.

Я сделал ему сразу две инъекции, чтобы хоть как-то приглушить боль, и сразу же взвалил на спину. Миллер застонал и повис на мне будто мешок.

— Не спать, Бен, — толкнул я его локтем.

— Пошёл ты…

Такой ответ меня вполне устроил.

Я выполз на край воронки, оставшейся после подрыва минной галереи, и обнаружил почти прямо перед собой здоровенную брешь в стене, опоясывающей Недрев. К ней вёл длинный распадок, оставшийся на месте подкопа — там, где земля провалилась после колоссального взрыва. В самой бреши спешно организовали неглубокую траншею, где уже засели в ожидании наступления наших войск солдаты гарнизона. Пушки подтянуть не успели, зато пулемётов — в основном старых, но проверенных временем и войной «мартелей» — притащили с десяток, наверное.

Снова толкнув Миллера локтем, чем спровоцировал поток ругательств, я пополз через распадок к траншее. Пока полз, — медленно, чтобы не заметили, да и Миллера старался без нужды особо не тревожить — пушки на ближних фортах открыли огонь. Крупнокалиберные орудия окутывались облаками порохового дыма — дульных вспышек отсюда было не увидеть, как и результатов их выстрелов.