Введение в философию - [49]
Что эти идеи не входят в состав нашего научного познания, это, конечно, не тайна и для Фехнера. Мы не можем представить органическую жизнь какой-нибудь планеты как жизнь растения, или описать ее внутреннюю жизнь как жизнь человека. Для нас остаются лишь неопределенные схемы представления, объять которые когда-нибудь в прочные понятия или наполнить их конкретными созерцаниями мы не имеем никакой надежды. Для собственно научной работы здесь нет почвы. Однако они дают нам одно: они напоминают нам о том, что астрономически-физическое созерцание не есть последнее и высшее созерцание вещей вообще, хотя бы оно и было последним доступным проведению в научной работе. Известным образом они пригодны и для того, чтобы перекинуть мост между научным созерцанием и религиозным. Ведь, естественно, если небесные тела, как таковые, суть носители единой душевной жизни, в которой душевная жизнь всех частичных существ исчезает как момент, то мы не остановимся на этом, а представим себе и их самих членами еще большего целого, космической жизни вселенной. Старинная мысль о мировой душе есть вершина всего этого миросозерцания: каждая телесная система есть носитель или тело внутренней жизни, система мира есть тело или явление Бога. Знание не достигает его; вера определяет его сущность в наглядных символах; однако же это созерцание устраняет отрицательный догматизм чисто-физического мировоззрения.
Таково было и намерение Канта. Объявляя природу явлением, он хотел открыть путь вере в сверхъестественное существо, являющееся в природе. Но он пренебрег срединными ступенями, он не пожелал опираться на данное; его резкое противопоставление явления и вещи в себе совершенно разрушает мост между знанием и верой. Фехнер созидает его снова; он исходит из ближайшего и известнейшего, и зли его двойственного вида – души и тела, чтобы, постоянно поднимаясь, идти к высшему и отдаленнейшему.
Таковы были бы последствия, к которым приводит параллелистическая теория отношения физического и психического. И этим могло бы быть побеждено материалистическое мировоззрение, – побеждено, конечно, не в том смысле, что оно оказалось бы совершенно ложно и безосновательно; оно, без сомнения, не таково; его требование, чтобы все действительное было представляемо физически, вполне основательно, и только что изложенное воззрение вполне удовлетворяет этому требованию; для физика необходимо предполагать весь мир как физическую связь, объемлющую всю действительность. Побежден же материализм в том смысле, что он представляется нам теперь как одностороннее созерцание действительности, способное к пополнению и нуждающееся в нем: всякая телесная действительность всегда и везде есть указание на внутренний мир, родственный тому, который мы переживаем в нас самих. И во всяком случае мы теперь скажем: во внутреннем мире, который, правда, дан нам непосредственно лишь на одном пункте, в самосознании, за пределами которого мы постигаем его только путем толкования, всегда неуверенного, а за пределами животного мира – только путем схематизирующего построения и идеализирующей символики, – во внутреннем мире нам обнаруживается природа действительного, как оно есть само по себе; телесный мир есть в сущности случайный вид, неадекватное представление действительности в нашей чувственности.
Это есть основное воззрение идеализма. Со времен Платона и вплоть до нашего времени оно характеризуется двумя положениями: телесный мир есть явление; то, что является в нем, есть нечто родственное нашей внутренней жизни.
В чем лежит основание того, что это воззрение, так обычное для философов, является для обыкновенного представления столь чуждым и невероятным?
Ближайшее основание этого, без сомнения, то, что обыкновенное представление находится под властью чувственного созерцания. Действительно только то, что видно; чего не видно, того нет. Вот схема, по которой всюду делается заключение. Так и здесь: мы видим внешнюю сторону, внутренней стороны мы не видим, мы должны добавлять ее мысленно. Поскольку заключение навязывается нам фактами, мы делаем его; там же, где к продолжению выводов побуждают одни лишь отвлеченные соображения, обыкновенное мышление тотчас же выпускает из рук нить. Требование мыслить далее за пределы данного, в том же направлении, которое намечено ему самим данным, – это требование истинктивно отклоняется им, как фантастическая, нарушающая спокойствие неуместность.
К этой инертности мысли присоединяются, однако, потом и положительные препятствия, затрудняющие дорогу к идеалистическому воззрению. Это прежде всего ложные представления о сущности и метафизическом строе душевной жизни. Оба следующие ниже отдела имеют в виду попытаться устранить их.
6. О сущности души. Интеллектуалистическая и волюнтаристическая психология. Бессознательное
Понимание сущности души в обыкновенном представлении страдает двойным недостатком: оно имеет ложное представление 1) о метафизическом строе сущности души, 2) о феноменологическом содержании душевной жизни. Я разберу сначала второй пункт.
В самосознании перед нами выступают два рода явлений:
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.
Книга Пола Стретерна «Деррида за 90 минут» представляет собой краткоеописание биографии и идей Дерриды. Автор рассказывает, какое влияние эти идеи оказали на попытки челевечества понять смысл своего существования в мире. В книгу включены избранные места из работ Дерриды и перечень дат, позволяющих получить представление о роли Дерриды в философской традиции.
Книга приближает читателя к более глубокому восприятию эстетических ценностей Японии. В ней идет речь о своеобразии японской культуры как целостной системы, о влиянии буддизма дзэн и древнекитайских учений на художественное мышление японцев, о национальной эстетической традиции, сохранившей громадное значение и в наши дни.
Профессор Тель-Авивского университета Биньямин Файн – ученый-физик, автор многих монографий и статей. В последнее время он посвятил себя исследованиям в области, наиболее существенной для нашего понимания мира, – в области взаимоотношений Торы и науки. В этой книге автор исследует атеистическое, материалистическое, светское мировоззрение в сопоставлении его с теоцентризмом. Глубоко анализируя основы и аксиомы светского мировоззрения, автор доказывает его ограниченность, поскольку оно видит в многообразии форм живых существ, в человеческом обществе, в экономике, в искусстве, в эмоциональной жизни результат влияния лишь одного фактора: материи и ее движения.
Датский религиозный мыслитель Сёрен Кьеркегор (1813–1855) – одна из ярчайших фигур в истории философии. Парадоксальный, дерзкий, ироничный полемист и философ и вместе с тем пламенный и страстный проповедник, одинокий и бескомпромиссный, Кьеркегор оказал огромное влияние на весь XX век. Работы С. Кьеркегора, представленные в данной книге, посвящены практике христианской жизни. Обращаясь к различным местам Священного Писания, С. Кьеркегор раскрывает их экзистенциальный смысл, показывая, что значит быть «исполнителями слова, а не только слушателями, обманывающими самих себя» (Иак.