Вурди - [21]
Слезая с кровати, Илка осторожно перешагнула через неподвижное тело.
— Жива. Куда денется? — пробормотала женщина. Она не испытывала жалости — лишь легкое чувство досады: а может, и впрямь стоило взять отвар, вернуться к Саю. («Гей-то с ним намучился, поди. А что толку, все одно помрет». Ее охватило странное ощущение — чувство обреченности приносило и неожиданное облегчение). — Не может! Ишь ты!
Илка вдруг дико расхохоталась, потом, подавив истерический смех, брезгливо взглянула на лежащую на полу Ай-ю. — Колдунья, тоже мне! — фыркнула Илка: была бы колдуньей («Мало ли что говорят»), так разве ж грохнулась этак, с одного-то удара? («Головой она шмякнулась, вот оно что»).
«Беременная она, — думала женщина, — а если колдунья, то ведь и сглазить может». Хмельные мысли легко перескакивали одна на другую.
Кружилась голова.
Женщина подошла к окну. За сплошной стеной дождя смутно угадывались темные фигуры сельчан. Чернел ствол дуба. Если выйти сейчас, то наверняка заметят. Никакой дождь не поможет. Будут потом языками чесать: мол, ходит такая-сякая к колдунье, одного, знать, поля ягодки-то… «Нет, — решила Илка, — не пойду».
— Ничего, Сай, я скоро, — прошептала она, подходя к полкам с кухонной утварью. Отыскала кувшин с элем («От Гвирнуса припрятала небось»), сняла его с полки. Сделала несколько крупных глотков.
«А ведь я, пожалуй, напьюсь», — мелькнуло в голове.
Дерево сопротивлялось. Руки, ноги скользили. Уже дважды, не успев добраться до первого яруса могучих ветвей, Гвирнус съезжал вниз. Рубаха изодралась в клочья. На груди и животе заалели свежие рубцы.
Соседи испуганно жались в стороне, но расходиться не спешили — в конце концов, если и Гвирнус последует за Гансом, то это будет не так уж и плохо. Совсем неплохо. Ишь какой смелый нашелся. Даже Питер, и тот отступился. А этот лезет. Упрямый. Да.
Тихо завывала Лита. Хромоножка сидел на земле с веревкой на шее и глупо таращился на дуб.
— А все из-за тебя, — в сердцах сказал Гвирнус.
Шум дождя поглотил его слова раньше, чем они успели достигнуть чьих-либо ушей. С третьей попытки нелюдим добрался-таки до ветвей и скрылся в листве.
Стоявшие внизу замерли.
— Второй, — пробормотала Норка.
— Туда ему и дорога!
— А может, найдет? — Лита внезапно перестала плакать, с надеждой посмотрела на дуб.
— Не-а, — протянул кто-то.
— Как бы его самого искать не пришлось…
— Не придется. Живучий…
— Ишь как льет! До нитки промок.
— Эй, Гвирнус, есть там кто?
— Нашел?
— Ага, — послышалось сверху. — Ловите!
Из ветвей в образовавшуюся у корней грязную лужу плюхнулся небольшой сверток.
— Это все? — крикнула Норка.
— Да.
— Слезай.
Норка подбежала к дереву, схватила брошенный нелюдимом сверток и отскочила назад.
— Ну-ка покажи, — потянулся к ней добрый десяток рук.
— Сейчас. — Норка осторожно развернула находку.
— Да это одежда, — протянул кто-то.
В руках женщины были изодранные штаны Ганса. На протертых коленях зияли огромные дыры. Правая штанина казалась заляпанной бурыми пятнами грязи.
— Кровь? — неуверенно спросила Норка.
Ойнус — он заглядывал Норке через плечо — кивнул.
— Его. Вот и штопка моя, — растерянно сказала Лита.
— Дура! Какая штопка. Кровь это. Совсем рехнулась, что ли?
— Это оно, — прошептала Лита.
— Да вы только на Питера взгляните. Совсем ошалел от страха.
— При чем тут Питер?
— Я?! Боюсь?! — хрипло сказал охотник, судорожно сглатывая. — Дай-ка посмотреть…
— Смотри…
— Похоже, что его. Хотя хрен поймешь. От штанов и не осталось ничего.
— Как же? А штопка?
— Далась тебе эта штопка!
— По мне, уж лучше бы и штаны туда.
— Да ты и сам бы штаны с радостью снял!
— А может, жив он? В лес подался? Ну… как отшельники эти, а?
— Сам ты отшельник! По воздуху! Как же! Брось молоть чепуху, Лита! Забудь, другого найдем. У нас кобелей много. Детей нарожаешь. С Гансом-то, поди, у тебя ни одного…
— Злой ты, Питер. И Норка вся в тебя.
— Злой не злой, а лет десять назад людей-то в Поселке поболе было. Вон Гергамора скажет.
— И скажу. Я еще маленькой была, так здесь не один, а целых два поселка было. Там, за рекой.
— Врешь! Сколько ж тебе лет?
— Тыща!
— Ха!
— Смотрите-ка! Гвирнус! Живой! — крикнул кто-то.
— А в руках-то у него что? — пробормотала Норка.
— Где?
— Где-где… В кулаке.
— Ремень это. Ганса. От штанов.
— Тьфу!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дождь внезапно кончился. Лишь с листьев по-прежнему стекали большие, похожие на слезы капли. Все вокруг смолкли. Стало тихо. Так, что казалось — слышно, как плещется на другом конце Поселка рыба в реке. Потом где-то вдалеке одиноко хлопнула дверь и тишину прорезал громкий женский крик.
— Ну и куда ты делся, толстый дурак?
— Тебя ищет, — подтолкнула Норка Ойнуса.
Люди облегченно вздохнули. Нерешительно гавкнул привязанный к крыльцу Снурк, но никто не обратил на него внимание, и он сконфуженно смолк. Все смотрели на Гвирнуса.
— Вот. — Гвирнус бросил ремень к ногам Норки. — Больше ничего.
Лита жалобно всхлипнула. Остальные тоже стояли с мрачными лицами, но быстро приходили в себя. То, что произошло с Гансом, было слишком непохоже на смерть.
— Не густо, — пробормотала Норка.
(Где же ты шляешься, а? — не унималась на другом конце Поселка жена Ойнуса).
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.
Алла Самшитова обладает удивительным даром с первых же строк увлечь читателя. Параллельные миры, путешествие во времени, встреча главного героя с давно казалось бы умершими родственниками, обладающая удивительным даром волчица и живущие странным сообществом девять человек. В романе «Черный рассвет» и повести «Иллюзия» вы встретитесь не только с этим…
Объему творческого багажа совсем молодого автора Айгуль Иксановой мог бы позавидовать даже зрелый писатель. Ее рассказы и повесть «Улицы Севильи» объединяет сочетание философии, мистики и динамичного приключенческого сюжета. Размышления о смысле жизни, Боге и религии, любви и судьбе, о пути, который должен пройти каждый, и доме, куда предстоит вернуться, — напоминают «Алхимика» Пауло Коэльо. Однако необычность подхода автора к вечным вопросам, в контексте реалий современной действительности, отличает своеобразную прозу Айгуль Иксановой от известных произведений схожих жанров.