Вундеркинд - [7]

 - Врачица, значит, наша новая, - констатировала она. Я кивнула и поежилась. - Ладно. Меня Марьей зови.

 - А отчество?

 - Без отчества, - отрезала хозяйка, - и без бабы и тети.

 - Поняла. Меня Настя зовут.

 - Вот комната твоя будет. Туалет здесь, баня во дворе. Если просто ополоснуться - вон, вроде душа. - Я оглядывала помещения, кивала и вздыхала. - Значит, платишь мне четыре тысячи, и лопаешь от пуза в любое время, на что глаз упадет. По дому помогать не надо, тока за собой убирай.

 - Договорились. Вот деньги, - я отсчитала деньги и протянула Марье. Она быстро убрала их в карман, но добрее не стала.

 - Обедать будешь?

 - Чаю попила бы, - подумав, согласилась я.

 

 ***

 Жизнь вошла в колею, а я вписалась в жизнь деревни Локотки, как будто всегда тут и была. Врач в таком месте, всегда больше, чем просто врач. Это и психолог, и свободные уши, и просто уважаемый человек. Меня через месяц уже называли Настенька Филипповна, чем уж такое имя заслужила - не знаю, вроде никогда особо ласковой не была. Внимательной - да, но раз уж я одна отвечаю за три с половиной тысячи человек, то мне уж сам бог велел быть внимательной к этим людям. С Марьей мы не подружились, но ладили вполне хорошо. Летом народ болеет мало - только своих гипертоников я гоняла нещадно - и с режимом, и с лечением, а в основном - кто-то вывихнул руку, кто-то с трактора неудачно упал да так, что живого места нет, а поди же ты - живой. Пили в деревне все - от мала до велика, в буквальном смысле. Старшеклассники пили наравне с родителями, среди учащихся средних классов пропаганду о вреде курения и алкоголя я вела неустанно, но пока результатов особо было не видно.

 Через месяц моего пребывания в Локотках, самые отчаянные женихи и сорвиголовы выяснили, что реакция у меня хорошая, а рука - тяжелая. Про память я вообще молчу. Самым неугомонным прописывала витаминизирование. Витамины В1, 6 и 12 внутримышечно. Прониклись и пользой витаминов, и вредом доводить меня до ручки.

 Скорую помощь я тоже успешно заменила - пришлось, конечно, сдавать экзамены и утрясать кучу бумажной волокиты, но я хотя бы стала получать деньги за то, что я вскакиваю посреди ночи и на раздолбанном Москвиче несусь откачивать очередного непутевого....

 Поразительно, до какой степени человек может быть счастливым, когда чувствует свою необходимость! И как отступают перед ответственностью болячки и депрессии. Я все это ощутила в полной мере, когда вышла в отпуск. Съездила на неделю, проведала родителей, рассказала про свое житье-бытье, потратила зарплату за четыре месяца на себя, за два месяца - на всяческие подарки, поняла, что в городе зверею, и отправилась домой. Продравшись через снежные заносы, сугробы и переметы, вывалилась в центре села и только принялась вытаскивать свои сумки, как тут же образовалась толпа помощников, галдящих на разные лады.

 - Тихо всем, - пряча за строгостью радость, велела я. Молодежь послушно затихла. - Теперь по порядку. Кто, чего натворил, пока меня не было?

 - Ой, Настенька Филипповна, бабка Федотова руку сломала, в аккурат утром, пошла корову доить и навернулась! - не очень складно без матов разъяснили мне положение дел.

 - Ясно все. Я сейчас за чемоданом забегу, и к Наталье Семеновне. С вещами поможете?

 - Так уже! - широко ухмыльнулся Глебка, пытаясь приобнять меня. Я глянула на него исподлобья, и огромная лапища с моей спины исчезла. - Уже понесли. Настенька Филипповна, как уж мы за вами скучали!

 - Да ты что? - поразилась я. Валенки стояли дома, а зря, между прочим - без них тут было трудно пройти.

 - Докачу с ветерком! - Глеб приглашающе распахнул дверцу своего Москвича.

 - Не сядем нигде? - скептически вопросила я, скорее для проформы. Пешком идти час буду по всем сугробам!

 - Обижаешь, Настюша Филипповна! - возмутился Глеб. - Как оно, в городе?

 - Грязно, людно, душно. - Пожала я плечами. Глеб продолжал кружить вокруг.

 - Да, людей в городе - тьма. И мужики водятся ладные....

 Мамочки мои, да никак началась вторая часть Марлезонского балета! Действующие лица - те же.

 - Глеб, даже не начинай, - равнодушно велела я. - Замуж не пойду, в любовницы - тем более.

 - Гордая, - Глеб тут же налился злостью.

 - Не в том дело.

 - Я тебе не хорош, Витька, председателя сын - тоже плох! ПрЫнца ждешь?

 - Дурак, что ли? - вяло удивилась я. - Как думаешь, если вот баба рядом с тобой - равнодушная и холодная, ты долго с ней протянешь? Спит с тобой, жрать тебе готовит, а ей на тебя плевать.

 - Да на... такое счастье, - удивился Глеб.

 - Ну, вот и не начинай. - К счастью, мы приехали, и я унеслась в дом - переодеваться и готовиться к визиту к больному.

 Я - дома, - вдруг отчетливо подумалось мне.

 Марья, непривычно улыбчивая, поздоровалась со мной, даже приобняла, сказала, что на ужин жаркое будет.

 Наталья Семеновна не очень уверенно оправдывалась, что перелом она заработала нечаянно и прикрывала заплывший глаз. Выдав самые строгие указания, я побрела домой - разбирать покупки, мерить обновки и раскладывать маленькие подарки.

 

 ***

 Еще год пролетел незаметно - в хлопотах и вечной войне с Минздравом, который, как известно, мастер на предупреждения.