Вулканы не молчат - [25]

Для этих жителей моря летающая машина оказалась страшнее грохочущего под боком вулкана.

В воздухе рядом с Алаидом мы провели пять с лишним часов. Когда легли на обратный курс, кто-то сказал:

— Состояние, как после Третьяковки: слегка обалделое.

Признание вызвало улыбку. А в общем-то оно оказалось точным. Кроме великолепного, стремительно перемещавшегося в пространстве зрелища, была еще напряженная работа. Последние полтора часа летчики водили машину почти на бреющем полете. И хотя самолет не заходил за кромку берега, порой казалось, что он проносится рядом с полыхающим кратером. К тому же пилоты старались угодить съемочной группе: маневрируя, давали ей возможность запечатлеть прорыв в редчайших по своей неожиданности ракурсах.

Вот они, фото-кинолетописцы извержения — сидят в креслах, вытирая потные лица и вытянув до бесчувствия истоптанные в беготне по самолету ноги.

Вайнштейн, оборачиваясь ко мне, не замечая, что повторяется, возбужденно твердит:

— Веришь? Триста кадров!..

Огорчило сообщение бортоператора: температура морского участка, где предполагался подводный взрыв, была такой же, как по всей прибрежной полосе.

Теперь у вулканологов оставался последний шанс — исследование рельефа морского дна и химический анализ воды с помощью специального судна. Но с этого дня поиск следов подводного извержения становился попутным делом.

Усилия экспедиции надо было сосредоточить на исследовании наземного извержения.

Нервы не в счет

Заместитель редактора «Камчатской правды», подергивая седыми, остро торчащими над переносьем бровями и оскабливая угольное нутро трубочной головки — трубку он, казалось, только для того и завел, чтобы чистить ее за разговорами, — спросил:

— Слеталось нормально? Когда напишешь? Давай, а то уже слухи пускают: скоро, мол, все вулканы вокруг Петропавловска начнут взрываться.

Он кивнул на стоявшие перед ним телефоны.

— Какой-то слабонервный второй день донимает: почему газета молчит?.. Говорю: успокойтесь, Алаид за пределами Камчатки, а он все равно: нет, вы официально напишите. Напишем, говорю, напишем.

Через день, когда я пришел к нему с готовым репортажем, Евгений Васильевич сказал:

— А народ позванивает. Позванивают люди. И не только слабонервные. Хотят знать, как все происходит. В каких условиях вулканологи работают… Понял, чем интересуются?..

В серьезном тоне его голоса была некая ироническая добавка, которая относилась неизвестно к чему: то ли к пустячным, как могло ему думаться, заботам звонивших, то ли к моей неоперативности.

Оказалось другое.

— Говорю это к тому, что теперь алаидные звонки будут переключать на тебя. Следи за экспедицией. Или… — прочищенная и продутая трубка легко, без никотиновых хрипов, пустила вкусно разошедшееся по кабинету облачко. — Сам не хочешь туда съездить?..

Алаидскую экспедицию разделили на несколько групп, которым предстояло работать по очереди. Засиживаться на острове было нельзя: вулкан находился в активной стадии извержения и атмосфера на несколько километров вокруг была насыщена пеплом и ядовитыми газами. Геннадий Авдейко собирался на остров со вторым заходом. На просьбу включить меня в состав экспедиции он ответил неопределенно:

— Надо подумать. В принципе я против корреспондентов. Отвлекают. Но я подумаю.

На следующее утро я снова был в институте. Не дожидаясь вопросов, Геннадий — он настроился куда-то бежать — быстро проговорил:

— Иду к Рязанову, на связь. Есть время — пошли.

Рязанов — начальник промысловой разведки Камчатрыбпрома, отдавший распоряжение капитану траулера «Кедровый» с помощью имевшихся на борту аппаратов обследовать морское дно в районе предполагаемого подводного извержения. «Кедровый» — поисковое судно, предназначенное для разведки промысловых скоплений рыбы. Задание поработать на вулканологов экипаж получил перед выходом в южно-курильскую сайровую экспедицию.

Рязанов ждал, и как только мы поздоровались, включил радиотелефон:

— Пятьдесят четвертый, пятьдесят четвертый!.. Выходи на связь.

Поисковик нашелся быстро, но докладывал невесело.

— Ну, что, Павел Александрович, обрадовать нечем… Нечем обрадовать. Погода на пределе, норд-ост шесть баллов. Крупная зыбь… Ну, что еще… Обошли всю зону. Что там делается — не видно. Дым, тучи…

Рязанов нажал кнопку переключателя.

— А как дела с поиском подводного центра извержения?

— Ну, как… Грунты записываю. Пока ничего похожего.

— Какое у тебя решение?

Пятьдесят четвертый временно замолчал. Твердого решения на данный момент у него не было. Включившись снова, он с мольбой в голосе сказал:

— На сайру пора, Павел Александрович. Время уходит.

— Знаю. Но как же мы с тобой вулканологов бросим?

— А что делать, что делать… Обрадовать их все равно нечем. Сегодня еще буду записывать, а завтра… Ну, что же мне остается?.. Найду не найду — буду сниматься.

Выборочная запись на эхолот грунта морского дна, температурные замеры воды, сделанные экипажем траулера «Кедровый», так же, как съемки с воздуха, не подтвердили версии о подводном извержении.

Когда первая сводная группа, в которую вошли представители многих лабораторий, обосновалась на острове и с нею наладилась устойчивая связь, Геннадий вернулся к нашему разговору: