Вторжение Бурелома - [49]

Наверное, я была действительно плоха, потому что ловила на себе настойчивый, тревожащийся взгляд Валентины, однажды она даже не удержалась, прошептала мне на ухо: "Подлец!" Я остановила ее: не хватало только разреветься на сцене.

Между нами, подругами, было давно заведено: если боль у тебя слишком еще острая, нестерпимая, и ты хочешь забраться в щель, чтобы никого не видеть и не слышать - забирайся, скули там одна в своей норе, никто с сочувствием не станет навязываться. Но когда захочется излить горе в жилетку ближнего: только свистни...

На Диму, студентика нашего, я вообще не могла смотреть, хотя он сильно подтянулся за то время, что я его не видела: учиться он умел и бесталанным, как мне показалось вначале, не был. Но для меня он являлся сейчас материальным, одушевленным символом Предательства. И хотя я прекрасно понимала, что уж он-то ни в чем не виноват, ничего поделать с собой не могла.

Мне было плохо, плохо до головокружения, до тошноты...

Но отыграла я нормально, сносно. Иногда взгляд мой отыскивал в зале Анастасию Ивановну - она, кажется, была довольна: а мне становилось досадно, что пригласила ее в такой неудачный момент.

Бурелом появился неожиданно. Только мы всей компанией разместились за столиком, специально для нас сервированным - Анастасию Ивановну и ее внучку мы тоже пригласили - только я попробовала прожевать кусок мяса - и поняла, что в горло мне ничего не лезет, как тут и увидела Бурелома, который стоял на пороге служебного буфета и высматривал кого-то...

Мне захотелось спрятаться - это был первый порыв. И мне захотелось подняться, чтобы он, не дай бог, не ушел, не заметив меня! Я не сделала ни того, ни другого - я оставалась на месте...

- Что с вами, Маша? Вы побледнели, - заботливо сказала Анастасия Ивановна.

- Неважно себя чувствую, - через силу, через парализовавшее меня волнение ответила я. И тут к столику подошел Бурелом.

- Не ждали?! - спросил он и улыбнулся самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен.

- Как вы узнали, что я здесь? - спросила я.

Бурелом только загадочно улыбнулся: мол, неужели непонятно еще, что нет для меня тайн, нет и быть не может...

Все смотрели на Бурелома: Юрка с некоторым даже уважением (он понял, кто это), Валентина - с непониманием (только сейчас я подумала, что "лучшая" подруга ничего не знает), Дима - равнодушно взглянул на Бурелома и снова навалился на еду - студентам не каждый день выпадает сытный обед, Анастасия Ивановна - с настороженным удивлением, и Мариша - с ужасом. И особенно меня поразил этот несомненный ужас в глазах ребенка!..

Впрочем, мне некогда было анализировать чье бы то ни было поведение мне следовало задуматься над своим, потому что сама-то я, оказывается, смотрела на Бурелома с нескрываемо-радостной улыбкой. А он, похоже, и не ожидал ничего иного:

- Вы сразу скажете свое "да"? - спросил Бурелом, и я слегка опомнилась.

Тем более, что и камень мой заговорил, несносно пиликая. Если бы не это его пиликание, я не уверена, что не произнесла бы, действительно, уже готовое сорваться с языка: "да"... В эти первые секунды встречи я ощущала только возможность одержать Победу!.. Да, каверзные людишки, что держатся поближе к имеющим власть и деньги - люди эти поганые - но ведь как держатся! зубами, когтями! всеми своими присосками!.. И будь подобная власть у меня, Феникс не позволил бы себе такого поступка, такого откровенного пренебрежения мною. Он бы все ТЕРПЕЛ!.. Не то что вчерашний мой всплеск эмоций стерпел бы, а даже, если бы я плевала ему в лицо прилюдно! - с утра и до вечера, и каждый день, по графику!..

- Маша! - вдруг услышала я голос рядом с собой и ощутила нервное пожатие руки.

- Что, Анастасия Ивановна? - обернулась я на этот призыв.

- Маша, все-таки - с вами все в порядке? - она это почти прошептала, не желая, видимо, быть услышанной Буреломом.

- В порядке, в порядке... - грубо оборвал Бурелом Анастасию Ивановну.

Я еще не успела толком понять, чем вызвана эта его грубость, как услышала:

- Я обратилась не к вам, молодой человек, - старая библиотекарша произнесла эти слова ровно и твердо. Бурелом усмехнулся и, повернувшись ко мне, сказал:

- Теперь я, по крайней мере, вижу, что вы не одна такая, Мария Николаевна. Есть и другие камикадзе...

Сдавленно хихикнул Юрка - не смог не оценить шутку - но это его подхихикивание показалось мне весьма симптоматичным.

- Бабушка! - снова услышала я голос - на этот раз сдавленный голосок Мариши. - Бабушка! Ты не пугайся: он же слепой... Видишь, глаза у него белые-белые!.. А так он не страшный!..

Было ясно, что девочка уговаривает, успокаивает саму себя. Но взглянув на Бурелома, я поняла, что Мариша права: глаза Бурелома побелели больше обычного. Он тяжело и как-то многообещающе смотрел на старую женщину, которая вовсе его и не замечала.

- Маша! - повторила Анастасия Ивановна. - Вам нужна моя помощь?

- Спасибо, Анастасия Ивановна, мне ничего не грозит - это чисто деловой разговор с человеком, которому не резон меня обижать. Пока не резон. Не так ли, Лев Петрович? - спросила я.

- Лев и еще Петрович? - удивилась Валентина. - Теперь мне понятно про клетку... Вы присядете? - спросила она у Бурелома.