Второй выстрел - [28]

— Ну что, я все правильно сделал? — спросил я.

— Просто отлично! — одобрил Джон.

Эрик не мог не кривляться, даже будучи трупом, и вместо ответа помахал в воздухе ногой.

Моя роль практически закончилась, и я был этому только рад. Остальное было уже (как сказала бы Аморель) "не моей головной-болью". Взяв ружье, которое осталось лежать в центре поляны, я аккуратно стер с него носовым платком свои отпечатки пальцев, демонстративно прижал пальцы Эрика к прикладу, чтобы оставить его отпечатки, положил ружье за его спиной в соответствии с инструкциями и начал подниматься на холм. Остальные быстро отправились но своим местам, куда кому было указано. Пока все шло по плану.

Холм имеет довольно крутой склон с этой стороны дома. Так как я был совершенно изнурен никому не нужным перетаскиванием Эрика, я впервые ослушался инструкций Джона и сел отдохнуть там, где я мог понаблюдать за поляной и посмотреть, как Этель обнаружит тело. Помимо прочего, мне было приятно самому для разнообразия оказаться в роли зрителя.

У Этель были не менее четкие предписания, чем у меня и Эрика. Она должна была приблизиться к телу по определенной траектории, а удалиться по другой, чтобы ее следы были в стороне от наших. Кроме того, она должна была подойти к телу достаточно близко, чтобы понять, что это труп, по при этом ничего не трогать, а сразу возвращаться в дом, возле которого она встретит меня и поднимет тревогу.

Бедная Этель! Ей нужно было играть свою роль для развлечения гостей, хотя, очевидно, это доставляло ей ничуть не больше удовольствия, чем мне. Когда она приблизилась к Эрику, тот помахал в воздухе ногой в ироническом приветствии. Ничем больше он махать не мог, поскольку лежал лицом вниз, положив голову на руки, по Этель, скорее всего, предпочла бы, чтобы он вообще лежал смирно. Однако это было бы не в духе Эрика Скотт-Дейвиса.

Она взглянула на него с молчаливым неодобрением, потом повернулась и медленно пошла вверх по тропинке, по которой я только что пришел. Я поднялся на ноги и поспешил обогнать ее.

Почти дойдя до вершины холма, я нарочно замедлил шаг и дал ей поравняться со мной у дома.

— Констебль, — сказала она с грустной улыбкой, — я только что видел мистера Скотт-Дейвиса там, в лесу. Кажется, с, ним произошел несчастный случай. Боюсь, он мертв. — Она подняла на меня глаза, и улыбка пропала с ее лица. — Хотела бы я, чтобы это было правдой, — медленно добавила она и ушла в дом. По сценарию, я должен был попросить ее вызвать по телефону врача, но мы оба находились не в том состоянии духа, чтобы помнить о таких мелочах.

Я снова пошел вниз по тропинке. Эрик все еще лежал там, где я его оставил, остальных не было видно поблизости. Я занялся тем, что поправил кое-какие детали мизансцены. Эрик со мной не разговаривал, и я был весьма рад его молчанию. Сделав то, что я посчитал нужным, я отошел на некоторое расстояние от него, закурил сигарету и спокойно присел, чтобы дождаться наших детективов. Имелось в виду, что за это время должен был приехать врач и осмотреть тело. Копию его воображаемого отчета Джону вместе с докладной запиской констебля нужно было передать нашим трем сыщикам, когда они выйдут из дома. При мысли о том, какие серьезные проблемы стояли перед нами в реальной жизни, весь этот маскарад казался мне невыразимо скучной и инфантильной затеей.

Могу вкратце рассказать, что было в следующие полчаса.

Ни один из так называемых детективов, по моему мнению, не представлял бы особой опасности для настоящего преступника. Безусловно, они старались как могли, по атмосфера фарса была слишком сильна. Миссис Фицвильям нервничала и все время глупо хихикала (чем больше я находился в обществе этой женщины, тем труднее мне было представить, чтобы она могла поделиться со своими читателями хотя бы одной умной мыслью). Мортон Харрогейт Брэдли (ну и имечко!) напускал на себя вид чрезвычайного превосходства, но при этом ничего не делал, и, как казалось, только профессор Джонсон пытался добраться до сути нашей небольшой загадки. Остальные двое задавали мне вопросы с отсутствующим видом, вместе смеялись, и лишь профессор Джонсон на самом деле предпринимал попытки изучать следы на земле или разработать научно обоснованную версию случившегося.

Моя роль деревенского констебля, разумеется, заключалась в том, чтобы охранять тело до приезда полицейского инспектора из Бьюдфорда. Я старался развлечь гостей, играя свою роль со всей достоверностью, на которую только был способен, как бы упиваясь собственной важностью, не позволял гостям затоптать следы, пока их не осмотрит инспектор, не подпускал их к телу под тем предлогом, что они могут случайно уничтожить какую-нибудь важную улику, и вообще изображал самонадеянного, невежественного служаку, который вдруг по иронии судьбы оказался в положении, дающем ему власть и значимость. Втайне я считал, что, учитывая обстоятельства, мое представление было не лишено актерского таланта, но вынужден признать (без комментариев), что, несмотря на все мои скромные усилия, наших гостей гораздо больше позабавили нелепые телодвижения, которые время от времени совершал Эрик, а не моя игра. Тем временем Эрику, очевидно, пришла в голову новая идея — вместо прежнего беспорядочного дерганья он принялся уморительно выгибать спину, из-за чего стал похож на ползущую гусеницу. Не знаю, сочли ли присутствующие его затею пародией на предсмертную агонию или просто бессмысленным шутовством, но все равно нашли его поведение очень потешным.