Второй сын - [99]

– Через час снова будешь по уши в пыли, северянин.

Хёд кивнул, соглашаясь с ним, но все равно продолжил мыться. Альба встревожилась, что ему не дали поесть, и потребовала, чтобы его накормили. Принцесса была так предусмотрительна, что Гисле стало стыдно – но она не понимала, как говорить с ним, ведь им столько всего нужно было сказать друг другу. А всюду вокруг были чужие глаза и уши.

Перед тем как вновь отправиться в путь, Альбу и Гислу отвели в лес, чтобы они смогли спокойно справить нужду. Эта задача всегда представлялась страже особенно сложной: воинам следовало не терять женщин из виду, но в то же время держаться от них поодаль. На этот раз с ними отправили Хёда: начальник королевской охраны сухо заметил, что его слепота в подобных случаях крайне удобна. То, что Хёд – человек Гудруна, никого особенно не тревожило.

Это тревожило Гислу, но она решила не возражать. Пока Хёд стоял на страже, они с Альбой наспех сделали свои дела и умылись. После этого Хёд помог им залезть обратно в карету. Сначала он протянул руку Альбе, а затем Гисле, ладонью вверх, так что она сразу увидела линии руны, которую он начертил десять лет назад. Она мягко накрыла своей ладонью его ладонь. Он среагировал сразу – сжались губы, затрепетали веки, и Гисла задержала дыхание.

Он провел пальцами по грубому шраму в форме звезды у нее на ладони и нахмурился. Она не осмеливалась и дальше стоять рядом с ним, не отнимая руки, и быстро вскарабкалась вверх по ступенькам, но он лишь сильнее сжал ее ладонь.

– Что с твоей рукой, Гисла? – бесстрастно спросил он.

Он впервые показал, что заметил ее присутствие. Он назвал ее имя – настоящее имя, которое знал только он один.

– Ты назвал ее Гислой. Но она Лиис, – исправила его Альба. – Отпусти ее, северянин.

Хёд сразу повиновался, но не сдвинулся с места.

– Что случилось с ее рукой? – Теперь он обращался к Альбе.

Он стоял у дверцы кареты, с совершенно спокойным, ничего не выражавшим лицом, но голос его звучал сурово, как приговор.

– Это ожог, – ответила Гисла.

– Держись от нас подальше, Слепой Хёд, – прошептала Альба, торопясь закрыть дверь кареты. Страж уже занял свое место, а кучер залез на козлы.

– Когда это случилось? – Он спрашивал Гислу, но за нее ответила Альба:

– Много лет назад. Леди больше не страдает от боли. А теперь… прошу, отойди.

Кучер нетерпеливо окликнул его:

– Готов, северянин?

Не сказав больше ни слова, Хёд отошел и закрыл дверь кареты. Они почувствовали, как он взобрался на подножку, услышали, как кучер щелкнул хлыстом. Карета покатилась вперед, следом за всадниками, а вооруженные стражи заняли место по обеим ее сторонам.

Альба подняла на Гислу растерянный взгляд:

– Как странно… и дерзко. Он не должен был спрашивать о столь личных вещах. И почему он назвал тебя Гислой?

От потрясения Гисла все еще не могла говорить. Она до сих пор чувствовала, как пальцы Хёда коснулись ее ладони.

Альба склонила к плечу хорошенькую головку, оглядывая Гислу новым взглядом:

– Это твое прежнее имя? Ты знаешь Слепого Хёда?

– Его зовут не Слепой Хёд, – тихо сказала Гисла. Она терпеть не могла, когда его так называли – словно его неспособность видеть была частью имени. – Его зовут Хёд. И я его… не знаю. – Когда‐то знала. Когда‐то она знала его лучше, чем себя саму.

– Но знала прежде, – предположила Альба и кивнула своей догадке, а потом весело вскрикнула и захлопала, радуясь своему удивительному открытию.

– Альба, – мягко возразила ей Гисла. – Прошу. Прошу тебя. Не будем об этом. – Хёд услышит их разговор, но не это ее пугало.

Любую связь между ними заметят, и они понесут за нее наказание. Альба знала об этом. Вот почему она сразу же велела Хёду держаться подальше.

– Он ведет себя иначе, чем северяне. Он тихий и… очень чистый. И немного напоминает мне Байра. Он скромен, хотя у него есть множество причин гордиться собой. И он не бахвалится, не хвастается, не то что другие мужчины. – Она замолкла, а потом объявила: – Мне он очень нравится.

– Конечно, Альба. Ты любишь странности. – Гисла поморщилась, произнеся эти слова. Хёд решит, что ей его странности не по нутру. На самом же деле она всегда ценила необычные способности Хёда.

– Нет, – помотала головой Альба. – Не странности. Доброту. Он добр.

Когда‐то был. Когда‐то он был очень добр. Но Гисла уже не знала, так ли это. Они слишком долго не виделись, и теперь он казался ей совсем чужим. Другим.

– Я заметила, что его присутствие тебя тревожит. На тебя это не похоже. Ты всегда так сдержанна, – с пытливым любопытством продолжала Альба.

– Я не стану об этом говорить, – повторила Гисла.

– Ладно, Лиис, – вздохнула Альба. – Не станем об этом говорить. Я сохраню твою тайну.

Ее сестры не знали о прошлом, которое она разделяла с Хёдом. Она никогда не рассказывала о том, что любила его, никогда о нем не говорила. Но Айво знал. Дагмар знал. А если знал Дагмар, то знала и Тень.

Узнав о его возвращении, они сочтут это за дурной знак. Ей велят держаться от него подальше, станут следить за ней еще тщательнее, чем прежде.

Это ее сердило. Хёд ничего не сделал, он лишь попросил хранителей дать ему место, позволить остаться в храме. Он был слеп, но мог делать все что угодно и великолепно знал руны. К тому же он сумел бы защитить храм. Его воспитывали ради единственной цели – но в воплощении этой цели ему было отказано. Его сочли угрозой, опасностью, предзнаменованием и за это отвергли.