Второй сын - [95]

– Это брачная песня, – ответила Гисла. – Ее поют на свадьбах.

– Я не бывала на свадьбе, – с тоской промолвила Альба.

Эти слова так потрясли Гислу, что она вновь смолкла. Праздник, обыденный для любой культуры, стал для Сейлока такой редкостью, что шестнадцатилетняя принцесса ни разу в жизни не присутствовала на свадьбе.

– Я и не знала, что ты не из Лиока, – прошептала Альба. – А остальные знают?

– Мастер Айво знает. Наверняка хранители это обсуждали. Раньше я боялась, что меня выгонят из храма, если кто‐то узнает. Но теперь, кажется, никому нет до этого дела.

– Все так, как говорил король Гудрун?

– В детстве, задолго до того, как я оказалась на Храмовой горе, я жила в деревушке под названием Тонлис. В Северных землях. Но то было очень давно, и я больше не северянка. Король Гудрун не имеет на меня никаких прав.

– А отец никогда тебя не отдаст.

Эта мысль не принесла ей утешения, хотя она и знала, что Альба старалась ее ободрить. Зато принцессу ждала разлука с Сейлоком.

– Меня не пугают ни король Гудрун, ни Северные земли, ни даже отъезд из Сейлока, – прошептала Альба.

– Нет?

– Нет. Но я боюсь, что никогда не увижу Байра, – призналась Альба. – Я не говорю о нем, потому что от этого слишком больно. Но больше всего на свете боюсь никогда больше не увидеться с ним.

Гисла взяла Альбу за руку. Она не стала говорить ей, что все будет хорошо. Не смогла. Ведь сама она верила, что все будет очень и очень плохо.

– Ты споешь для меня, Лиис? – В уголках глаз принцессы блеснули слезы.

– Конечно. А завтра мы поедем домой, – тихо ответила Гисла. – Тебе нечего бояться.

Пока нечего.

– Спой мне про летучую мышь, – взмолилась Альба так же как прежде, в детстве.

– Ох, Альба. Только не эту песню, – простонала Гисла.

Эту песню она петь не могла. Не сегодня. Не теперь, пока она сжимала в руке пальцы Альбы.

– Она ничего не видит, но ей не страшно, она ныряет, скользит по воздуху. Она полна радости, а крылья ее крепки. Она танцует под далекую песню, – пропела Альба. – Мне всегда так нравилась эта песенка. Как хорошо быть свободной, как хорошо, когда тебя окружают близкие. Чего еще может желать живое существо?

– И правда, чего еще? – прошептала Гисла.

– Прошу, Лиис. Прошу, спой мне эту песню. Она меня успокаивает, – продолжала упрашивать Альба, и Гисла, как всегда, уступила.

Но Альба была безутешна. Ее мысли заполняла одолевавшая ее печаль. Гисла держала ее за руку, пела для нее и потому никуда не могла от них деться.

Шестилетняя Альба сидела у Байра на плечах. Раскинув руки в стороны, она словно летела по воздуху, и ее длинные волосы летели следом за ней. Байр бегал по замку, развлекая ее. То были радостные воспоминания.

– Байр обещал мне, что вернется! – воскликнула Альба, когда Гисла допела. – Он обещал.

– Тот, кого я любила, когда‐то обещал то же самое, – сказала Гисла.

– И что случилось? – Альба задала свой вопрос так, словно боялась услышать ответ. Словно уже его знала.

– Он так и не вернулся. – Вернулся только теперь. Но правда ли он вернулся?

– Почему? – с тоской в голосе спросила Альба.

– Не знаю. Не все обещания… можно выполнить.

– Боюсь, это так, – прошептала Альба. – Но… ты злишься?

– Порой я злюсь, – призналась Гисла. Порой она злилась так сильно, что ложилась ничком на землю и выпевала в нее свой гнев, пока трава вокруг не желтела, а почва не трескалась от ее яростной песни. – Но чаще тоскую по нему.

Как же сильно она по нему тосковала. Он жил среди северян, теперь она была в этом уверена. Но почему? И зачем он пришел сюда? И как она встретится с ним? Как скажет, что давно уже сдалась?

– Я каждый день скучаю по Байру. У меня в сердце дыра, – сказала Альба. – И я боюсь, что так будет всегда.

– Вы были так близки, – сдавленным голосом вымолвила Гисла.

– А теперь… нас больше нет, – глухо прибавила Альба.

Какое‐то время они молча лежали во тьме, а когда Альба наконец уснула и сон унес ее страдания, Гисла сдалась на волю печали и тоски.

* * *

Хёд не ушел из крепости ярла следом за северянами, а незаметно вернулся назад. Во тьме любой человек представлял опасность, и ему не хотелось, чтобы кто‐то заметил, как он крадется среди теней. Он отыскал комнату, которую отвели для принцессы и Гислы, и вскарабкался на дерево, собираясь незаметно подслушать их разговоры.

Король Севера устроил в обеденном зале настоящий спектакль. Хёд был для него лишь приманкой, поводом для нелепых переговоров о несбыточном обмене. Он оскорбил принцессу и выложил историю Гислы, лишь чтобы позлить Банрууда. Гисла не ждала встречи с ним: Хёд услышал ее потрясение, громыхание ее сердца, ее сдавленное дыхание. Он выстроил вокруг себя стену – он не мог прислушиваться к ней и одновременно замечать все, что творилось вокруг него, отбивать все, чем в него швыряли. Но теперь он ее слышал.

Девушки мирно беседовали, тихими голосами утешая друг друга. Альба молила спеть ей про летучую мышь, и Хёд вдруг вернулся обратно, на Храмовую гору, и оказался в тени храма: там он стоял когда‐то и слушал, как малютка Альба просила спеть ей все ту же песню.

– Байр обещал мне, что вернется, – посетовала Альба.

Байр так и не вернулся на гору?