Второй сын - [87]

Гисла знала, что Альба права: время от времени северяне уплывали к себе, но всегда возвращались и требовали большего. И все же ее удивила осведомленность принцессы. Казалось, ее просвещал кто‐то из клана Адьяра. Король Банрууд не обсуждал подобных вещей с дочерями и обитателями храма. Все, что им было известно, они узнавали сами – из обрывков бесед, из собственных наблюдений. Хранители тоже старались ограждать дочерей, но их усилия перестали приносить плоды, когда король потребовал, чтобы дочери вместе с Альбой посещали земли кланов.

На этот раз король взял с собой лишь Альбу и Гислу, объяснив это тем, что они побывают только в тех кланах, которые они представляли. Они посетили Лиок и Адьяр, а потом должны были вернуться в храм – но вместо этого отправились в Берн. Бернцев могло расстроить, что король не взял с собой Башти. Но Гисла считала, что они едут вовсе не ради встречи с бернцами. Она боялась, что цель их поездки была совершенно иной.

Альба явно боялась того же.

– Отец обещал подарить северянам часть бернских земель – тех, что принадлежат сейчас клану Берна, – если те привезут с собой свои семьи и осядут здесь. Сейлок гибнет. Нам нужны женщины и дети… и я полагаю, что такой способ обзавестись ими вполне годится, но… я еще не видела в наших краях семей с Севера. Я видела одних только воинов.

Карету окружила толпа, и сквозь нее уже продирался прибывший верхом король Банрууд. Навстречу ему ехал верхом Бенджи из Берна в сопровождении всадников в красных одеждах. Северян среди всадников не было: в Берн они прибывали на кораблях.

– Мастер Айво говорит, что дело не в женщинах Сейлока. Дело в его мужчинах, – прошептала Гисла. Говорить о таком в присутствии короля или ярлов, даже в присутствии простых уроженцев Сейлока было опасно. – Король Банрууд и ярлы совершают набеги на другие края и силой или уговорами привозят оттуда женщин. Но проклятие все так же довлеет над Сейлоком.

Дверца кареты неожиданно распахнулась, и за ней показался один из воинов короля.

Он протянул руку, чтобы помочь Альбе сойти, а потом повернулся к Гисле. Та последовала за принцессой, стараясь унять тревожный звон во всем теле. Она будет счастлива, когда эта поездка наконец завершится.

* * *

Хёд услышал биение ее сердца, прежде чем карета остановилась, и чуть не упал. Он стоял в стороне от северян, собравшихся поглазеть на прибытие короля, там, где толпа бернцев начинала редеть. Он натянул на голову капюшон своего блеклого плаща и закрыл глаза.

Арвин учил его закрывать глаза, когда рядом были другие люди.

– Они запомнят твои глаза, а тебе это ни к чему. Не нужно, чтобы тебя замечали. В этом и состоит истинная свобода. Невидимка волен уходить и приходить, когда ему заблагорассудится.

Арвин был прав далеко не во всем, но тут он не ошибался. На Хёда почти никогда не обращали никакого внимания, а сам он неплохо справлялся с ролью смиренного слепца. Вот и теперь он оперся на посох, изображая, что спина его согнулась под гнетом лет, а тело ослабло. Не выделяться в толпе ему помогало еще и то, что, в отличие от других северян, он не носил украшений – ни костей, ни кожи, ни колец в ушах. Впрочем, он не был одним из северян, хотя за долгие годы они к нему и привыкли.

Флаги хлопали на ветру, колеса кареты скрипели, лошади оступались и шарахались от толпы, фыркая, закусив удила, тяжело дыша, а их крупные сердца громко ухали. Хёд ждал приезда короля – и бернцы, и северяне вот уже несколько дней только об этом и говорили, – но не ждал Гислу.

– Скажи, что ты видишь, – попросил он старуху, что стояла неподалеку от него. Он не открывал глаз, не желая ее испугать, но почувствовал подозрительный взгляд, которым она его окинула, ощутил, что ее дыхание пахло элем. А еще он подметил миг, когда она над ним сжалилась: тревога, охватившая ее поначалу, улетучилась, подозрения рассеялись, и она принялась рассказывать:

– Ох, тут такое великолепие. Флаги всех кланов, но на самом видном месте красный флаг Берна. Он ведь и сам из Берна, король Банрууд. Он высокий, да и собой хорош… прямо как все бернцы. Ты тоже похож на бернца. Кто твоя мать? – спросила она и придвинулась так близко к Хёду, что чуть не ткнулась носом ему в лицо.

– Я бернец. Чистокровный. Мою мать звали Бронвин. Она была распутной женщиной, но уверяла, что мой отец был из самых породистых бернцев.

– Ох. Все с тобой ясно, – отпрянула от него женщина.

На это он и рассчитывал.

– Расскажи еще, – попросил он.

– Король сидит на черном коне. Он приехал верхом. А принцесса как раз вышла из кареты. Какая она красавица. И так выросла! Она теперь женщина, тонкая и высокая. Плащ у нее черный, но платье под ним белое. И волосы тоже белые… странный цвет. Вроде серебра.

– Цвета луны, – подсказал он.

– Да! Цвета луны, – и она одобрительно цокнула языком.

– А есть там… другая женщина? – спросил он, стараясь говорить спокойно. – Может… королева? – Он замер, ожидая ответа.

– Старая королева? Королева Эса? Нет. Она не бывает в землях кланов, не ездит никуда с королем.

– Нет, не старая королева, – сказал он. – Не Эса. Другая женщина.

– Не вижу… А, вон она. Как раз выходит из кареты. Да, король привез с собой дочь храма.