Второй Шанс - [37]

На улице, возле входа в спортзал, стоит Стас. Он удивленно смотрит на меня:

— А ты быстро. Стой, Витек, ты весь в крови. Ты его хоть не убил?

Я устало машу рукой:

— Нет, он там валяется, живой вроде. Кровь чужая. Идем...

— Да погоди, пойди хоть умойся, как ты хочешь в таком виде по территории пройти?

Но у меня нет никакого желания возвращаться к умывальникам. Я качаю головой:

— Нет, Стас, ну его к черту. Я туда не пойду, а о происшедшем все равно узнают.

— Тебя так и на обед никто не пустит. Иди за мной.

Он тащит меня обратно. В спортзале есть туалет и в нем умывальник. Там я привожу себя в порядок и мы идем в столовую, чему я несказанно рад. Странно, мне очень не хочется увидеть моего избитого противника. По пути Стас говорит:

— Ты заметил, ни одной собаки поблизости не было, когда Дым решил на тебя наехать.

Я равнодушно пожимаю плечами и отвечаю:

— Неужели тебя это удивляет? Стас, спасибо.

Теперь его очередь пожимать плечами:

— Да не за что.

— Ну, прямо-таки не за что. За тренировки, спарринги, без них мне пришлось бы туго. Ну и конечно за то, что не бросил меня одного.

Стас фыркает:

— А толку? Ты же все равно меня прогнал, один на один драться захотел.

— Это не одно и то же. Ты же не сбежал, когда Дым нарисовался.

— А я не таракан, — мрачно отвечает Стас. — Чтобы от каждого взмаха шарахаться.

Мы спокойно обедаем и расходимся. Может быть, во время еды кто и взирал на меня с удивлением, видя, что я жив-здоров, но мне таких взглядов заметить не удалось. Всю вторую половину дня я сижу в камере. Мой боевой потенциал на сегодня иссяк и я отсиживаюсь в своей цитадели, точно зная, что здесь драться ни с кем не придется.

8. Карантин

Времени свободного много и я берусь за изучение громких судебных процессов прошлых лет. Меня давно интересовала эта тема, и я так увлекся, что чуть не пропустил время ужина. Однако идти никуда не нужно, еду мне приносят в камеру. Не трудно догадаться, что избитого Дыма нашли и сообразили, чьих это рук дело. Охранник, временно исполняющий роль официанта, говорит, что завтра меня вызовет к себе начальник тюрьмы.

— Надоели ему твои выходки. Ты свою «одиночку» не так часто покидаешь, но все равно умудряешься устраивать драки. Так что даже не знаю, стоит ли тебя к нему вести, не ровен час по пути еще кому-то череп проломишь.

— Можешь передать Андреевичу, что завтра у меня не приемный день, пусть излагает все свои претензии в письме.

Охранник фыркает:

— Ты такой умный, да? Вот сам ему это и скажешь.

— Я ему много чего скажу. Например, поинтересуюсь, где была охрана когда меня чуть не зарезали.

На этом наш диалог завершается и до самого утра меня уже никто не беспокоит.

Следующий день начинается для меня со звонка, которого я никак не ожидал. Мне звонит Тарасов.

— Виктор Иванчук?

Он спрашивает так неуверенно, как будто думает, что я поменял номер.

— Колян! А чего так официально? Что за ледяная стена отчужденности между старыми друзьями? Ну рассказывай, как жизнь? Почему так давно не звонил, я уже соскучился.

Тарасов, однако, мой тон не поддерживает:

— Как дела... — он заминается. — Виктор, нам нужно поговорить...

— Так чем мы сейчас и занимаемся, — перебиваю его я.

— Нет, при встрече. Как можно скорее, например, сегодня.

— Хорошо хоть не раньше. Как ты правильно заметил во время нашего самого первого разговора, я никуда не убегу, так что если договоришься с тюремным начальством, то милости прошу.

После конфликта с местными «блатными» меня могут оставить взаперти надолго, так что, почему бы и не встретиться с Тарасовым. Хоть какое-то развлечение. Интересно, почему он так спешит. Кто их знает, этих журналистов, может ему уже донесли про драку и он желает первым услышать обо всем из уст участника.

Я слоняюсь по комнате туда-сюда и жду, пока хоть что-нибудь начнет происходить. Интервью, которое я когда-то дал «Тристару», стало поворотной точкой — после него жизнь бьет ключом. Я уже даже привык, что события и новости сыплются как из рога изобилия. Такой темп позволял скрасить болотное однообразие тюремной жизни. Теперь же я остался в четырех стенах. Завтрак доставили в камеру охранники, предварительно принеся меню, с обедом будет такая же история, да и на прогулку, судя по всему, меня сегодня не выпустят. Похоже, что Андреевич всерьез обеспокоен перспективой моей потенциальной гибели от рук какого-нибудь зэка и пока не решил, как обеспечить мою безопасность. Я беру телефон и я набираю номер Стаса. Он сразу же отвечает:

— Привет, Витек. Ты, говорят, закрылся в камере, подпер дверь шваброй и никого не пускаешь. Неужели правда?

— Неправда, нет у меня никакой швабры.

— Ага, а все остальное значит правда? — смеется Стас.

— Нет, — отвечаю я. — Просто меня закрыли на карантин. Как сказал охранник: «Чтобы ты еще кому-нибудь череп не проломил». Жду, пока начальник тюрьмы не удостоит аудиенции. А твои дела как?

— Ну, я не на карантине и не в больнице, как Дым, поэтому можно сказать, что все хорошо.

— Стас, к тебе претензий никаких не было?

— Нет, а какие еще претензии? Если ты имеешь в виду «блатных», то поверженный тобой противник еще не скоро сможет членораздельно говорить и пока никто не знает, что же в деталях произошло во время драки, даже я. Да и в чем он мог бы меня обвинить? Ты же меня прогнал, не дал помахать кулаками, так что мне бояться вроде нечего. А вот ты что думаешь делать дальше?