Второй Шанс - [4]

Войдя в блиндаж, увидел командира и бойца с рацией. Командир о чем-то заговорил с «особистом» у меня за спиной. Я не слушал их — не мог оторвать глаз от радиста. Нет, я никогда не видел даже его фото, но был уверен — настолько он был похож на мою бабушку. Я чуть не вскрикнул.

— Потемкин, свободен, позову.

Радист поднялся из-за стола с рацией и вышел. Я хотел поглядеть ему вслед, но этот садюга «особист» сильно толкнул меня в спину пистолетом. Ребра отозвались болью.

— Полегче, товарищ политрук. Давай хоть спросим его — кто он такой.

— Чего его спрашивать — шпион, трус и предатель, — прошипел сзади мой истязатель.

— Ого, вот как? Ну, а зачем привел тогда? Ты кто? — это уже мне.

— Новиков. Доброволец я, из первого полка третьей дивизии народного ополчения. — Этот полк был в составе группировки наших войск, сражавшихся где-то рядом. Воспоминания были свежи.

— А как ты здесь оказался, вы ведь западнее стояли?

— Стояли. Соседи наши — 177-я дивизия — еще держится, а нас разбили. Выходили — кто как сможет. Рвануло что-то рядом — а тут товарищ политрук.

— Сколько лет тебе — выглядишь лет на двадцать? — командир со знаками различия капитана спрашивал спокойно, «особист» наливал себе чай.

— Восемнадцать в октябре будет. Добровольцем взяли, не хотели сначала — мамка одна, а нас у нее четверо. Я — самый старший, отец — командир, но мы уже похоронку получили на него. Из дому я сбежал. Ходил по лесу, искал хоть кого-нибудь. Когда бомбежка началась, меня бойцы к себе в окоп и стянули. Патроны подавал, а как последнего убило, я его винтовку взял, но выстрелить ни разу не успел. Тут меня по роже и приложили.

— Да врет он как сивый мерин — драпать собирался.

— Почему драпать? — я недоуменно смотрел на политрука. Чего он злой-то такой?

— Заткнись, курва! — Ну вот опять. Блин, он чего, вообще не знает других слов, только «лается» все время.

— Ты не кипятись, политрук, сам-то где был во время налета? — устало произнес капитан.

«Особист» аж в лице изменился:

— Как это «где»? Вместе со всеми, в окопах. — Глаза политрука бегали из стороны в сторону.

— Ну, так и он — в окопе, ведь так, боец? — Капитан перевел взгляд на меня.

— Так точно, товарищ капитан.

Капитан с некоторым удивлением посмотрел на меня и продолжил:

— Присягу принять успел?

— Да, неделю назад, — блин, я чего ляпнул-то, какое «Так точно»? Здесь еще так не говорят.

— Значит — в строй! — категорично заявил капитан, не обращая особого внимания на сказанную мной фразу.

— Так нельзя, еще проверить надо, — не унимался особист.

— Вот задачу выполним, тогда и проверяй — у меня каждый штык на счету, немец бьет, а тут ты им еще помогаешь. Все ясно, боец? — капитан вновь взглянул на меня.

— Да, разрешите выполнять?

— Ты в таком виде собрался воевать? — капитан придирчиво оглядел меня. — Потемкин, — в блиндаж заглянул мой дед.

— Отведи его к старшине, пусть подберет ему обмундирование, патроны и винтовку получишь позже. Кругом, шагом марш!

Я лихо развернулся и пошел к выходу, было слышно, что политрук еще что-то шепчет ротному, но тот шикнул в ответ. Дальше я уже не слышал — шел за своим дедом и поверить не мог, что я его вижу. Он выглядел солидно — чистая форма — в штабе сидит, понятно. Да, искал деда, а теперь меня найдут вместе с ним. Ни хрена не весело. Ладно, что уж теперь, будь, что будет. А капитан — МУЖИК! С политруком быстро утряс.

Старшиной оказался седой дядька лет сорока пяти, а может — и пятидесяти пяти, с огромными, как в это время говорили, «буденовскими» усами. Как-то недовольно посмотрев на меня и прищурив один глаз, сказал:

— Ну, чего приперся? — Серьезные тут люди, да и понятно — в такой жопе находятся.

— Иваныч, пополнение прибыло, — с ухмылкой произнес мой дед.

— Да какой от такого пополнения толк-то будет? — старшина окинул меня презрительным взглядом и махнул рукой.

— Ну, батя, может, и сгожусь. Тебя же к делу приставили, глядишь — и я осилю. — Я широко и приветливо улыбнулся.

— А борзый-то какой, — старшина посмотрел на деда и кивнул в мою сторону. — Никакого уважения к старшим. Под каким забором тебя нашли?

— Да не злись ты, батя! Шучу же, — я уже пожалел, что ляпнул сгоряча. Надо за речью следить. А еще лучше — вообще молчать.

— Смотри, дошутишься. Народ сейчас нервный, шуток не понимает.

Продолжать лаяться совершенно не хотелось, хотя старшина был еще тот фрукт, но, наверное, они сейчас все такие. Надо думать, как выкручиваться буду.

— Ваня, чего ему выдавать-то? — старшина посмотрел на деда.

— По-полной, только патронов и оружия не надо, пока, — заключил Иван.

— Иди сюда, вояка хренова. — Старшина скрылся в землянке, я нырнул за ним.

«Может, конечно, меня еще замордуют «кровавые» НКВДэшники, но пока все идет неплохо», — думал я, затягивая ремень и сгоняя складки.

Около землянки недовольного старшины меня поджидал Иван Васильевич, мой дед. Блин, в голове не укладывается. Я — на войне, встретил деда, можем погибнуть уже сегодня, а настроение фестивальное. С ума, что ли, схожу? Или уже сошел?

Через некоторое время было построение, политинформация. На построении огляделся: вокруг собрались усталые, с обреченным видом, не поднимающие голов люди. Политрук пел соловьем о том, как мы уже почти разгромили фашистов, как простой народ поднимает восстания в Европе. Короче, гнал так, как их и учили. Блин, а я думал, чего так долго отступали в сорок первом — так когда же было учиться воевать как нужно, если приходилось сидеть и слушать подобную ересь. Лучше бы учили бойцов стрелять точнее. Делая вид, что слушаю, я продолжал разглядывать людей. Это же надо, живыми увидеть наших героев. Без преувеличения. Люди выглядели по-разному: кто-то дымил самокруткой, кто-то просто сидел на земле, видимо, размышляя.