Второй шанс (ЛП) - [18]

Больничный санитар берёт меня в загородную поездку. Отвозит меня в кафе, похожее на средневековую таверну. Это большое пространство, отделанное деревянными панелями и обустроенное как многоэтажный универмаг. Там толпы людей. Одни едят китайскую пищу, другие принимают турецкую баню. Прочие, вроде меня, лежат в замкнутом пространстве. Кто-то передаёт нам кальян.

Санитар катит меня в отделанную белым кафелем баню. Над моей головой свистят струи пара. Я пытаюсь приподняться на локтях, но чувствую, что соскальзываю к водосливу в центре помещения. Санитар от меня просто избавился. Я кричу, чтобы меня туда не затянуло, но тщетно.

*

Миражи, иллюзии, фантомы. Когда я открыл глаза, у меня больше не было тела.

*

Здесь моя младшая сестра Александра. Ее что-то страшит – она сбивчиво говорит о чем-то и бледна как полотно. Она уже собирается уходить, когда врывается ее друг Лео с толпой наркоманов. Они смертельно ранят медсестру, набрасываются на аптечку и уходят, прихватив шприцы и лекарства. Скрип каблуков, и все исчезают. Должно быть, мне это приснилось, но на следующий день я слышу по радио о том, что полицейские окружили группу головорезов, которые танцевали и кричали вокруг молодой женщины, заколотой ножом в спину. Они не могут достать дозу для жертвы. «Это Александра!» – кричу я.

Кузен Нун приходил навестить меня каждый день моего заточения. Он, как обычно, рассказывал веселые истории, так что я надрывался от смеха. За ним следовал мой брат-близнец Ален. Щелкнув каблуками, он нагибался над моей кроватью, отдавал военный салют и говорил: «Выше нос, бра-т-тец!» Потом он выпрямлялся и возвращался в свое обычное глухонемое состояние, непоколебимо застыв по стойке смирно. В конце концов, появлялась Беатрис. «Разойдись!» Теплота в ее взгляде говорила мне, что я еще жив. Она дотрагивалась до меня. Она была единственной, кто нагибался, чтобы поцеловать меня, куда только могла дотянуться.

*

Я с Эммануэлем, крестным отцом моего сына и выпускником Политехнической школы, и Мари, его прелестной женой-китаянкой, в саду в Шампани. Темнеет; мы начинаем дрожать, как вдруг до ушей Мари доносятся крики китайских детей. Мари прогоняет их. Эммануэль смущенно улыбается. Он объясняет, что сделал что-то неправильно на компьютере. Теперь компьютеры затеяли мировую войну. Микрочипы-захватчики выпрыгивают с экранов, как блохи, и атакуют машины противника. Эммануэль рассказывает нам последние новости с фронта. Оказывается, что это тибетцы с их маленькими зарплатами начали творить жестокости со своих высоких гор. Мы: Эммануэль, Мари, толпа детей и я – решаем отправиться в Тибет. Все началось, когда простой молодой человек организовал небольшую компанию со своими матерью и женой, чтобы выпускать компьютерные чипы, используя революционный технологический процесс. Китайская армия захватила их в плен, и теперь несчастные работают день и ночь на своих тюремщиков. После невероятных приключений мы выбираемся из Тибета и отправляемся в Нью-Йорк.

Из-за нехватки микрочипов война, кажется, близится к концу, когда в наше здание врывается A. Б. с бандой головорезов. Он на редкость вежлив. Его интересует работа Эммануэля и одного тибетца, который подружился с нами. Позади A. Б. выкрикивает какие-то страшные вещи морщинистая пожилая женщина с сильным испанским акцентом. A. Б. хочет контрольный пакет акций нашей компании. Мы вежливо отказываемся. Они перерезают горло пожилой женщине. Наш тибетский друг, чье имя я не помню, умирает с сочувствующей улыбкой на лице, совершив тибетскую разновидность харакири. Выжившие взяты в заложники. Война снова разгорается.

Я в клетке, подвешенной к потолку комнаты любовницы А. Б. Изабель Дианж. Она окружена молодыми наркоманами; они устраивают оргии, пока протеже А. Б. играет чарующую музыку. Время от времени мою клетку на блоках спускают к кровати Дианж, где она ждет меня, призывно раскинув ноги. Я вхожу в нее из клетки. Господи, как я мог? Иногда они бросают мне арахис. Она любит кого-то другого, непревзойденного певца, А. Б. в ярости, но, более того, он уничтожен.

Внезапно раздается сильный взрыв, за которым наступает гнетущая тишина. Пол завален трупами. Они синие, без видимых ранений, только на их лицах ужасные гримасы. Они умерли от холода. Я нахожу Беатрис, детей, и мы уезжаем на поезде искать тепло. A. Б. сидит напротив нас. На нем толстая шуба, его кожа не кажется замерзшей. Мы едем через пустынную, холодную страну.

Трупы мы выбрасываем в окна. Вскоре Беатрис начинает замерзать – круги под глазами и губы стали лиловыми. Я дергаю стоп-кран и выношу ее на твердый снег. Дети гуськом выходят за нами. Я нахожу землянку, окруженную огромной стопкой бревен. Мы проводим у костра несколько лет. Несмотря на продолжающийся холод, погода улучшается.

Однажды наш сын, у которого уже произошла ломка голоса, видит крошечный белый цветок – подснежник. Мы вынуждены ждать еще три года, пока земля не покроется нарциссами желтого цвета – любимого цвета Беатрис. Затем мы возвращаемся в Париж.

*

Ничего не изменилось. Я снова был на своей больничной койке. Однажды мне показалось, что я заметил Ренье, который пришел в мою комнату, плача. Плакал ли он по мне, по себе или из-за всех этих ужасных вещей, которые происходили с нами? Я так никогда и не узнал – он больше не возвращался.