Второй шанс - [24]

– Что?

– Сюда угодил. А какая тут может быть спокойная жизнь? Но дело не в этом. Сомневаться начал. Не то чтобы в себе – в своих решениях, а это никуда не годится, тебе ли не знать.

– Ну а что ты тогда ноешь, что власть в свои руки не взял? Или ты на кого-то другого надеешься? Вон посмотри на Теоретика. – Трофим говорил так, как будто меня рядом и не было. – Полное впечатление, что именно у него, вчерашнего школяра, такая богатая событиями жизнь за спиной, а не у тебя, – продолжил Трофим. – Но ты был рад стараться, когда на него взвалили все то, от чего сам так яростно отбрыкиваешься.

– Может быть, начнем по существу? – влез в разговор я.

– Игорь, мы как раз по самому что ни на есть существу. Сейчас Борис полностью выкипит, вспомнит о своем боевом прошлом и на основании опыта выдаст нам замечательный план действий. Ведь правда, Борис?

Гудрон ему не ответил, но было заметно – слова Трофима задели его если не за живое, то достаточно сильно.

Ситуация действительно сложилась далеко не из приятных. Вчера утром мы отправились разыскивать Карпышева, надеясь найти хотя бы кого-нибудь из них живыми. И нашли. В том, что часть его людей живы, не оставалось никаких сомнений – ущелье, вернее, одно из его ответвлений то и дело огрызалось выстрелами в ответ на попытки перквизиторов атаковать. Последних мы отогнали, что нисколько не улучшило положения Карпышева: местность перед входом туда, где он находился, простреливалась перквизиторами, которые расположились дальше, в узком, как горлышко бутылки, входе в очередное ущелье, а их здесь – целый лабиринт. Лезть в лобовую атаку – означало положить своих людей без особой надежды Карпышеву помочь. Ситуация Карпышева осложнялась еще и тем, что они сидят без воды.

Связь с Карпышевым была установлена накануне вечером – с помощью обычного гелиографа. Тогда-то и стало известно о его потерях, а также о катастрофическом положении с водой и патронами. Ночью мы сделали неудачную попытку к нему пробиться, и благо, что потери оказались минимальными. Теперь всем было понятно, что решение Жамыхова разделиться оказалось самым неправильным. Это-то и вызвало гнев Гудрона. Жамыхов держался стойко, но еще больше осунулся лицом, понимая все не хуже других.

– Ну так что, Борис, поделишься с нами своим богатым опытом? – продолжал настаивать Трофим. – Самое время о нем вспомнить.

– Сейчас звено-другое «крокодилов» вызову, чтобы ущелье проутюжили, главное, связью меня обеспечь. Или «грачей», как раз работа для них. А у этих мразей вряд ли «стингеры» или «стрелы» найдутся, не говоря уже о ЗСУ, – зло огрызнулся тот. – Нет у меня такого опыта, чтобы в идиотских ситуациях находить умные решения.

– А ты поднатужься, поднатужься! – настаивал Трофим.

Где-то на севере раздался выстрел, и принадлежал он непременно Янису. Артемон, как сам он выразился, вышел на «свободную охоту». До этого стрелял уже дважды, и можно было нисколько не сомневаться – тремя перквизиторами стало меньше.

– Одна только надежда, что Артемон их всех перещелкает, – вздохнул Остап. – Хотя подобное заранее можно было предполагать. Они здесь хозяева и местность знают от и до. Если рассуждать цинично, выход у нас один – ждать прорыва Карпышева и по возможности его прикрыть.

– Он передал, что у него раненых больше десятка. И это только тех, кто не может идти сам, – напомнил ему Гриша. – Ты со своей циничностью предложи еще, чтобы их там бросить.

– Не стану, – покачал головой Остап. – Ибо негоже это. Чем мы тогда от перквизиторов отличаться будем? Только тем, что с пленных шкуру не сдираем?

– Тогда и не рассуждай. Вот смотрите, – начал размышлять Трофим. – Вдоль правой стены рельеф позволяет добраться к входу в ущелье почти вплотную, как раз на бросок гранаты. Нужно занять позицию там и какое-то время не давать им даже носа высунуть, в то время как Карпышев пойдет на прорыв. Естественно, ночью.

– Ну и где их взять, гранаты? – резонно поинтересовался Гриша.

Трофим хотел что-то добавить, когда его перебил Остап:

– Смотрите, Карпышев опять что-то передает!

И действительно, с его стороны то и дело виднелись вспышки света. Азбука Морзе мне была неизвестна, и потому оставалось только ждать – о чем именно его сообщение.

– Дым! – неожиданно выдал Гудрон.

– Какой дым? Где ты его увидел? – спросил Гриша, старательно озираясь.

– Дымный дым. Пока еще не вижу, но он должен быть!

Трофим открыл было рот, чтобы съязвить, когда до него дошло.

– Понял вашу мысль, уважаемый Гудрон Александрович: необходимо устроить дымовую завесу и под ее прикрытием вызволить наших боевых товарищей из той ситуации, в которую они угодили благодаря скудоумию нашего руководства.

– Нет, ну как же мне эта мысль раньше-то в голову не пришла! – Борис от огорчения даже кулаком по колену стукнул. – Явно оскудели мы тут все умом в первобытных условиях!

– Может, кому-нибудь она и приходила, – не согласился с ним Остап, – но как ты все это себе представляешь? Сена из Центра притащить? Ближе взять негде – одни камни кругом да кустики. Принести сколько надо, ну а потом только и останется, что уговорить перквизиторов. «Безусловно, вы козлы и гады все без исключения, но есть у нас к вам малюсенькая просьба, и, надеюсь, вы на нее откликнетесь. Нам нужно травки наложить перед вашей позицией, так что вы уж не стреляйте пожалуйста!» – Сарказма в голосе Остапа хватало с избытком.