Второй шанс для Кристины. Миру наплевать, выживешь ты или умрешь. Все зависит от тебя - [71]

– Ладно, поговорим дома, – решает он, и я киваю. Пока он ведет машину, я смотрю на него. Когда-то я была влюблена в этого человека, а он – в меня. Потом все пошло наперекосяк, но нам все-таки удалось остаться друзьями.

Приехав домой, мы садимся на серый диван, и он меня обнимает. Во время поездки мне некогда было остановиться и переварить все мои мысли и эмоции. Понадобится немало времени, чтобы обработать всю новую информацию, мысли и чувства – даже старые, которые всегда были со мной. Но в этот момент я достаю компьютер и показываю ему фотографии, сделанные во время поездки. Я пытаюсь объяснить, что случилось, ответить на его вопросы, и мы вместе смеемся и плачем. Я рада, что могу поделиться этим с другом, который хорошо меня знает. В этот вечер мне совсем не хотелось бы остаться одной.

Мы засыпаем, а проснувшись наутро, я прощаюсь с Фредриком и снова устраиваюсь на своем диване. Внезапно я ощущаю такой покой: никаких встреч, мне никуда не надо спешить, никаких новых мест и новых людей. Я оглядываю свою квартиру и вижу, какая она светлая, просторная, чистая и благоухающая. Замечательно! И что теперь, Кристина? В квартире абсолютно, пугающе тихо. Куда подевался весь шум – машины, строительные работы, голоса людей, гудки машин, громкая музыка?

Неужели в Умео всегда было так тихо? Неужели здесь всегда было так одиноко? Меня охватывает знакомая паника. Все так странно.

Я дома – и чувствую себя дома, – но теперь у меня есть и другой дом.

Сидя на своем диване, я делаю глубокий вдох, и все тело начинает чесаться.

Я беру телефон и звоню Майе – мы с ней уже разговаривали, когда я только приземлилась в Стокгольме. Она дома, в Рёбоке, с детьми – сыном Гарри и моей маленькой крестницей, Гретой. В этот момент она готовит обед и спрашивает, приеду ли я в гости. Я быстро обуваюсь, хватаю ключи от машины и сбегаю по ступенькам, к двери.

Через десять минут я уже еду по трассе Е4 через прекрасную реку Уме, сверкающую в солнечных лучах. Доехав до дома Майи, я выключаю двигатель и иду к двери. Тихонько стучу, но больше для виду, а затем, не дожидаясь, пока мне откроют, просто вхожу. Ко мне с распростертыми объятиями бросается Гарри:

– Кикки, Кикки, Кикки!

– Гарри, Гарри, Гарри! – отвечаю я, присев перед ним на корточки. Мы обнимаемся, и это самая искренняя любовь. Потом выбегает и Грета:

– Титти, Титти, Титти! – и снова объятия. Потом приходит Майя и, в свою очередь, крепко обнимает меня. Господи, как же мне это было нужно!

Мы проходим на кухню, я сажусь за кухонный стол и начинаю рассказывать. Я и представить не могла, как сильно эта поездка повлияет на меня, и возможность поделиться этим с друзьями для меня настоящее спасение. Но на другой день я уже почти привыкаю к тишине, и хотя и скучаю по Бразилии и своей семье, все же я рада снова быть дома. Я решаю отправиться на велосипеде в город, в супермаркет «Ален» – просто чтобы заняться чем-то обычным и повседневным. Я рассматриваю декоративные подушки – и вдруг вижу свою школьную приятельницу.

– Привет, Кристина! – говорит она и грациозно выходит из-за своей тележки, чтобы меня обнять. Я улыбаюсь, но внутри чувствую ужасную усталость и совершенно не хочу ни с кем разговаривать, поэтому, надеюсь, она не станет задавать мне слишком много вопросов.

– Ну и поездочка у тебя была! – говорит она и признается, что следила за мной в Инстаграме. – Ну давай, рассказывай!

Я с робкой улыбкой отвечаю, что история будет долгой, и аккуратно меняю тему. Она попадается на крючок и принимается рассказывать о своем новом доме и о конфликте между ее семьей и будущими соседями. Описав во всех подробностях эту драму, она наконец говорит, что пригрозила им, что обратится в полицию. Я чувствую, как из меня по капле высасывают те немногие силы, что мне удалось восстановить после прилета. Человек рассказывает о дороге, построенной десять лет назад, о соседях и мелочных ссорах. Я резко обрываю ее на полуслове:

– Слушай, – говорю я, – я только что вернулась из приюта, где живут дети, у которых почти нет надежды на нормальное будущее. Эти дети рассказывали мне о том, как родители издевались над ними и эксплуатировали их, как их разлучили с братьями и сестрами, с которыми они, возможно, никогда больше не увидятся. У одного маленького мальчика на глазах убили отца – его облили бензином и подожгли. Поэтому – знаешь, что? Сейчас мне совсем не хочется слушать о проблемах людей из благополучных стран.

Она смотрит на меня во все глаза, и я вдруг понимаю, что надо было быть как-то помягче.

– О боже, какой ужас! – восклицает она. – Вот о чем я и говорю! Я отправила своей соседке сообщение, где написала, что на другом конце света дети умирают от голода, а мы тут… – и она снова заводит свою песню. Я прерываю ее и говорю, что опаздываю на встречу.

Это одна из тех вещей, которые мне были совершенно непостижимы с самого детства, и даже повзрослев, я так к этому и не привыкла. Мы словно живем в совершенно разных мирах.

Если вы всегда жили в безопасном и благополучном мире, у вас были деньги и дом, мать и отец, дети, муж, социальная поддержка, возможность нормального лечения, мирная жизнь без войны – список можно продолжать бесконечно, – вам нелегко понять тех, кто живет в гораздо более жестоких и опасных условиях.