Лида действительно брала ключи в наше отсутствие, однако на месте её не оказалось, дежурная сказал, что она ушла где-то полчаса назад.
– Так рано… Даже не отпросилась… Какие-то вещи при ней были? – спросила Елена Андреевна.
– Да как обычно, сумка, вроде больше ничего…
– Большая?
– Я бы не сказала… Вот как у меня.
Дежурная достала из-под стола сумку, в которую легко могли уместить два моих диктофона. Елена Андреевна мощно втянула носом воздух и выдохнула:
– Не помнишь, где она живёт? Не хочу лишний раз к себе в кабинет подниматься…
– У меня тут должно быть в журнале записано, – засуетилась женщина. – Ага, 1-й проезд Котовского, дом 35.
– Частный сектор, – кивнула администраторша и посмотрела на нас. – Не хотите со мной прокатиться?
Мы с Анатольичем переглянулись и синхронно пожали плечами:
– Да можно и прокатиться.
То, что тренер собирался тоже ехать, я воспринял как само собой разумеющееся, случись с ним такое, как и со мной – я бы тоже рванул за компанию. Наверное, это пресловутый дух коллективизма, присущий советским людям.
Елена Андреевна раскатывала на «копейке», «обутой» во внесезонную резину. Храбсков уселся с ней рядом, я сзади, и мы поехали. Дорога заняла минут сорок, последние пару километров еле ползли по занесённому снегом частному сектору, освещаемому редкими фонарями. Наконец добрались до места.
Дом, где по информации дежурной должна была обитать Лида, представлял собой кренящееся набок строение с двускатной крышей, цвет которой из-за одного большого сугроба на ней определить не представлялось возможным. Окна маленькие, в одном не хватало стекла, и дыра была заложена подушкой.
Через участок проходит тазовая труба, значит, не совсем тут всё печально, как минимум печка должна быть с газовым отоплением, да и готовить нет нужды с помощью газовых баллонов или вообще закинутых в печку дров.
Собаками тут и не пахло. То есть у соседей цепной кобель гавкал не дуром, а здесь было тихо, и только от ограды к дому вела протоптанная тропинка. Но сначала я обошёл дом, завернув за угол, увидел, что в двух прикрытых занавесками окнах горит свет и мелькают тени. Значит, будет с кем пообщаться.
Не знаю, как Елена Андреевна собиралась разговаривать с подчинённой, но я почему-то был уверен, что эта Лида вряд ли будет настаивать на повестке в милицию и допросе у следователя при адвокате. Не то что я считал эту горничную за умственно неполноценную… Просто было у меня такое чувство.
На стук в дверь долго никто не открывал, пришлось Елена Андреевне даже стучать каблуком сапога, прежде чем на пороге нарисовалась, кутаясь в видавшую виды и поеденную молью шаль женщина какого-то неопределённого возраста. При виде нашей компании глаза её испуганно забегали, а кожа лица приобрела бледноватый оттенок.
– Что, Лидия, не ждала гостей? – ровным голосом спросила администраторша. – Может, пригласишь в дом?
– А… а зачем? – чуть дрожащим голосом поинтересовалась Лида, так и закрывая своим телом дверной проём, если так можно сказать о довольно тщедушной на вид женщине.
– Разговор у меня к тебе.
– А это кто? – кивнула она в нашу сторону.
– А это постояльцы того самого номера, где ты сегодня убиралась. Ну что, так и будем стоять? Предлагаю поговорить пока без привлечения милиции. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?
Глаза её забегали ещё больше, она закусила губу, затем обернулась назад и всё же, пусть и с неохотой, посторонилась.
– Не понимаю я, Елена Андреевна, о чём вы говорите… Какая милиция? Ну проходите, конечно…
Не успели мы протиснуться мимо неё в маленькие сени, как из глубины дома раздался хриплый крик:
– Лидка, кого там принесло?
– Это ко мне, Вася, с работы пришли…
– Какого … им тут надо?
– Поговорить пришли, не знаю, о чём… Можете не разуваться, я завтра буду прибираться.
Это уже нам. Ладно, потопаем в обуви. Минуем ещё одну приоткрытую дверь, из-за которой доносился мужской голос, и оказываемся в кухонке, размерами чуть больше сеней. На допотопной плите в кастрюле что-то варится, из-под закрытой крышки вырывается духовитый пар, кажется, картошка.
А в зале дым стоит столбом, и за круглым столом сидят три мужика самого разбойного и пропойного вида, с них хоть картину пиши «Мы вышли из леса». На столе две бутылки водки, одна уже пустая, вторая початая, нехитрая закуска. Из дальней комнатушки, где вместо двери висит какая-то пёстрая занавеска, выглядывают двое спиногрызов: мальчонка лет пяти и девочка лет трёх. Оба одеты кое-как, худющие, а в глазах застыли одновременно испуг и надежда.
– О чём базарить собрались с Лидкой?
Вопрос задал плечистый мужик с длинными, как у обезьяны, руками, и низкоскошенным лбом. На пальцах и тыльной стороне ладони правой руки характерные наколки. Он же, судя по голосу, и орал, когда мы были в сенях. Елена Андреевна смерила его холодным взглядом.
– Это наше с ней дело, – невозмутимо ответила она. – Лидия, мы можем где-нибудь спокойно поговорить?
– Дык… В спаленке если только, – она кивнула в сторону комнатушки, и дети тут же порскнули внутрь.
– Не, а я не понял, вам чё надо? – не унималась «обезьяна», вставая с табурета. – Вы за чё базарить пришли? Ты кто вообще?
