Второй шанс 4 - [23]

Мама вернулась с работы позже обычного, оказалось, забегала в поликлинику за выпиской из истории болезни бабушки. К её приходу я ещё и картошки нажарил на сливочном масле. Самому что-то захотелось, да и мама, я знал, любит жареную картошку, а я ещё и яйцом полил для разнообразия.

В четверть десятого раздался звонок от Гришина. Узнав, в чём причина моего к нему интереса, тут же предложил не городить огород, а попросить директора училища договориться с его коллегой из ДК имени Дзержинского.

– Вы же по одному ведомству проходите, думаю, если ещё и руководство пензенского Отделения Куйбышевской дороги подключится, то начальство Дворца культуры не откажет. Тем более, я так понимаю, вам эта приписка нужна для галочки, чтобы соответствующие органы не вменяли вам подпольную концертную деятельность. А ещё посоветую вам найти всё же худрука, в силу возраста способного не только ставить подпись где положено, но также выполнять функции администраторе коллектива.

– А где же его искать? – задал я резонный вопрос.

– Где? Хм… А знаете, юноша, есть у меня на примете один способный молодой человек. Не слышали такую фамилию Гольдберг?

– Это который Гольдберг, Семён Романович? – переспросил я на автомате.

– Точно, он! А вы уже с ним знакомы?

Вот опять ляпнул, не подумавши. Конечно, Гольдберга я знал в своём будущем как продюсера, первым ставшим организовывать в 90-е в Пензе концерты эстрадных и оперных звёзд. Будучи воспитан на классической музыке, он не мог отказать себе в удовольствии пригласить артистов оперетты, оперы или балета, и даже если уходил с ними в минус, то отыгрывался на эстрадных звёздах типа Киркорова или даже Пугачёвой. Им он в те годы организовывал концерты летом на стадионе «Труд», а там вместимость была тысяч десять.

С самим Гольдбергом пересекались как-то пару раз, но вряд ли он даже запомнил моё лицо. А вот у него внешность характерная, главной достопримечательностью на лице были выдающийся нос и густые усы. Плюс очки с линзами в почти круглой, немного сплющенной сверху оправе и кучерявая грива на плечах.

– Не то что знаком, так, слышал краем уха, – отмазался я.

– Тогда можете мне поверить на слово – это очень энергичный и при этом, что самое главное, порядочный молодой человек. Он сейчас преподаёт теоретические дисциплины в музыкальной школе № 1, но ему там, насколько я знаю, уже тесно, хочет чего-то большего. Вот пусть и попробует с вами сработаться. Как вы, не против попробовать?

– Да нет, можно, конечно, попытка, как говорится, не пытка.

– Вот и ладно, я ему… наверное, уже завтра позвоню. Думаю, он согласится с вами поработать, тем более с самим Максимом Варченко.

И сказал так серьёзно, не понять, подколол сейчас меня или в самом деле считает мою персону какой-то выдающейся. А в общем-то, на фоне лучших песен Октября Васильевича «18 лет» и «Милая роща» мои (хотя в основном заимствованные) вещи и впрямь выглядят на порядок круче. Не иначе в нём всё же засел червячок профессиональной зависти.

На следующий день после уроков отправились с мамой в санаторий имени Володарского. Насчёт санатория с бабулей я говорил вчера, метнувшись к ней сразу после занятий. Она, к счастью, меня признала, открыла дверь, а над предложением отдохнуть месячишко почти и не размышляла. Мол, надо так надо, да и то, засиделась я в четырёх стенах, как в тюрьме. Я даже не ожидал, что всё так легко получится, главное, чтобы она не забыла о своём обещании отправиться на отдых.

Глядя через забор, понимаю, что за последующие сорок во внешнем виде санатория лет внешне мало что изменится, разве что появится ещё пара корпусов. А административный находится сбоку от въездных ворот, так что на территорию санатория нам пока попасть не судьба.

Юлия Витальевна приняла нас сразу. Это оказалась немного полноватая женщина в районе пятидесяти лет, но при этом чувствовалось, как в ней буквально клокочет энергия. Её взгляд задержался на мне, она даже прищурилась, затем откинулась в кресле и с каким-то видимым облегчением произнесла:

– А вы ведь Максим Варченко, верно? Я всё думала, может быть, с однофамильцами имею дело, а сейчас вас увидела, и сразу вспомнила, что это лицо не раз мелькало в телевизоре.

Я согнул руки в локтях, выставив перед собой ладони:

– Сдаюсь, вы меня вычислили.

Все заулыбались, обстановка сразу же стала почти что доверительной.

– А ещё муж купил вашу книгу про войну, я, правда, не читала, но теперь обязательно прочитаю. Жаль, с собой нет, а то бы муж очень обрадовался автографу автора.

– Может быть, и не последний раз видимся, ещё будет возможность написать пожелание на титульном листе, – заметил я с обнадёживающей улыбкой.

После такого пролога начался разговор о деле. Сначала она ознакомилась с выпиской из истории болезни бабули. Покивала чему-то своему, затем предложила посмотреть условия проживания.

– Сосны, берёзы, липы гарантируют чистый воздух и позволяют забыть о том, что санаторий находится в черте города, – вещала тоном экскурсовода главврач, шествуя впереди нас по посыпанной песочком тропинке. – Вот эти кружевные терема, признанные памятниками деревянного зодчества, особенные. В дореволюционный период богатые купцы, предприимчивые фабриканты, лесопромышленники и чиновники с удовольствием строили здесь свои дачи, приманенные целебным воздухом ахунского леса и уединением. От них и остались эти великолепные теремки.