На нас стали оборачиваться сидевшие за соседними столиками, и я снова сжал её тонкое и хрупкое запястье. На этот раз мой голос звучал более уверенно.
— Послушай, любимая моя девочка! Если ты каким-то чудом забеременела, то и давай считать это чудом. Значит, ребёнок ниспослан нам свыше.
— И что, ты меня не бросишь?
В её глазах читалась такая надежда, что я не выдержал и улыбнулся:
— Конечно же, нет, глупыш. Как я могу бросить мать моего ребёнка?
Вот честно скажу, в этот момент я испытывал ни с чем доселе несравнимые чувства. В прежней жизни побывать отцом мне так и не довелось, и только сейчас, ещё наверняка и не зная, будет у нас с Ингой ребёнок или нет, я впервые испытал так называемый отцовский инстинкт. Есть материнский, а есть, наверное, и отцовский, в чём-то, безусловно, схожий с материнским.
— Сомневаюсь только, что нам позволят жить отдельно, — продолжил я. — ак бы твои родители не взяли опеку над ребёнком, а меня, чего доброго, и на пушечный выстрел к мальчику не подпустят… Или к девочке, — поправился тут же я, увидев, что Инга уже готова что-то возразить. — Я вообще не считаю, что произошло что-то страшное. Просто мы чуть раньше повзрослели. К твоему сведению, в средние века рожали уже с 14 лет, и это считалось нормой. Тут некоторые, кстати, разбирали «Ромео и Джульетту» Шекспира, так вот, они выяснили, что синьора Капулетти родила Джульетту в 12 лет, представляешь? А самой Джульетте на момент смерти было 13 лет, и мамаша уже сватала дочурку за какого-то там графа. А тебе вот-вот 17 исполнится, по меркам средневековья ты должна бы уже тройню принести.
Инга захлопала глазами, видно, полученная информация стала для неё откровением.
— Ничего себе! Ты это серьёзно или только сейчас сочинил?
— Вполне серьёзно. И что касается Шекспира, тоже не вру, там в каком-то из диалогов мелькают эти цифры. По-моему, как раз когда синьора Капулетти уговаривает Джульетту выйти за графа. А у девочки к тому времени уже были, так сказать, совсем не детские отношения с Ромео.
Ну вроде как немного отошла. Хотя расслабляться рано, и мне в первую очередь. Кто, как не я, тыкал в её лоно своим отростком? Значит, ответственность за произошедшее в первую очередь лежит на мне. Если Михаил Борисович окажется не в настроении, чего доброго, ещё возьмёт и выхлопочет мне место на зоне. Того же самого я опасался, и когда он узнал, что мы с Ингой успели переспать, в результате чего она лишилась девственности. Но тогда пронесло, а вот как будет на этот раз — можно только догадываться.
— Так что ты решила с гинекологом? Когда идёшь?
— Ой, как я её боюсь…
— Пойми, в данной ситуации откладывать не имеет смысла. Ну хочешь, я с тобой схожу?
— Тебе-то там что делать? — страдальчески посмотрела на меня Инга.
— Как что, буду оказывать моральную поддержку.
— Нет уж, спасибо.
Ну нет так нет, настаивать я не собирался. Она упрямо поджала губы и упорно отводила взгляд в сторону, видимо, желая показать, что вообще на меня в обиде. Детский сад какой-то, честное слово.
В общем, дома мне стоило огромных усилий не показать маме, насколько я расстроен. Я вообще предпочёл за лучшее наскоро перекусить и закрыться в своей комнате. Якобы углубившись в работу над книгой. А и в самом деле, сев за машинку, я незаметно для самого себя втянулся в рабочий процесс и как-то даже неожиданно до половины второго ночи добил оставшиеся полторы главы романа «Ладожский викинг». Завтра после училища на свежую голову перечитаю и дам почитать маме.
Название, кстати, мне нравилось, я решил его оставить. Вон у преподобного Мазина вообще всё просто: «Викинг», «Варяг», «Варвары», «Инквизитор», «Император»… Человек не заморачивался, вернее, не станет заморачиваться над названиями, может быть и правильно.
Меня весь день подмывало позвонить Инге, но я, неоднократно протягивая руку к телефонной трубке, в последний момент её отдёргивал. Что я ей скажу? То же самое, что и вчера? Такие слова, особенно по телефону…
— Максим, я дочитала!
Это мама добила последние две главы, которые я давал почитать. По прежним частям книги у неё были только восторги, надеюсь, искренние, поскольку тема Древней Руси и тем более каких-то викингов, по её же словам, маму никогда особенно не интересовали. Но я уж постарался добавить в сюжет и любовной интриги, хотя и без неё, лично на мой взгляд, в романе было что почитать даже дамам.
Инге я так и не позвонил. Зато утром подкараулил у подъезда. В школу она ходила самостоятельно, папа на своих «Жигулях» её не подвозил. Инга сама мне рассказывала, что отказалась от таких папиных «подвозов» ещё перейдя в седьмой класс, чтобы не выделяться среди одноклассников. Поэтому я подождал, когда она поднимется до перекрёстка Московской и Карла Маркса, и нагнал возле пирамиды-постамента, на которой наши предки так и не установили памятник основателю Пензы царю Алексею Михайловичу.
— Макс? Ты что, следишь за мной?
— Привет! Не то что слежу… В общем, вчера так и не набрался смелости тебе позвонить, решил, что лучше будет поговорить с глазу на глаз.
— И о чём же?
— Так… У нас вроде одна животрепещущая тема.
