Второй Саладин - [126]

Данциг стоял на улице и вновь ощущал на себе тень тоталитарного прошлого. Он взглянул на часы – «Патек Филипп», красота и строгость, золото – и увидел, что до встречи с Чарди оставалось еще три часа.

Он принялся нервозно озираться по сторонам в поисках убежища и немедленно нашел таковое – кинотеатр на М-стрит. Он торопливо подошел и с радостью обнаружил, что народу совсем немного. Купив билет – ну наконец-то хоть кто-то, похоже, его узнал: девица на кассе посмотрела на него ну очень странно, – он вошел внутрь. И лишь тогда понял, куда попал.

Ни один человек в зале не сидел рядом с другим, ни один человек в темноте не смотрел на другого. На экране, ослепительно яркие, снятые таким крупным планом, что Данциг едва разобрал, что к чему, гигантские губы сосали гигантский член, ездили по стволу то вверх, то вниз. Он не смог решить, принадлежат эти губы мужчине или женщине; впрочем, не все ли равно? С экрана неслись стоны и хриплая музыка. Данциг уселся, смущенный донельзя.

И все же он немедленно почувствовал себя в безопасности; здесь уж точно никто не станет обращать внимание на него.

Глава 53

«Майлз, – сказал Чарди, – это придется сделать тебе. Тебе придется пойти туда и выудить эту информацию».

Он уже миновал первый кордон, где у него проверили пропуск, преодолел коридор «Д» и добрался до лифта. По пути ему несколько раз встречались наряды охранников, обходящие помещения даже сейчас, после закрытия; они вежливо улыбались и первым делом смотрели на пропуск, который висел на цепочке у него на шее. Ланахан дождался лифта, вошел в него, спустился в тишине, чувствуя на себе слабое действие силы тяжести. Сквозь щель между дверями пробивался моргающий зеленоватый свет. Наконец лифт остановился, и двери разъехались, выпуская его в еще один залитый зеленоватым светом зал, где ожидали охранники.

– Привет, – бросил он преувеличенно беззаботно, и они взглянули на него с плохо скрываемым безразличием. – Ланахан, оперативный директорат. Направляюсь в «яму».

Их взгляды впились в его фотокарточку, впаянную в пластик пропуска, потом в буквы по краю, означавшие его право находиться здесь, потом мазнули по его лицу и вернулись к фотографии.

– Вам придется отметиться, мистер Ланахан.

– Отметиться? Раньше было не нужно…

– Это нововведение прошлого месяца, – спокойно сообщил тот охранник, что был помоложе.

– Вечно они что-нибудь придумают, правда? – Майлз быстро нацарапал на карточке свою фамилию.

– Секундочку, – остановил его охранник.

Он взял карточку, вставил ее в какой-то аппарат, который заглотил ее и через секунду выплюнул обратно.

– Машина говорит, что это действительно вы. Вот.

Охранник церемонно пошарил в ящике и вытащил новое ожерелье с подвешенной к нему пустой пластиковой карточкой. Он передал ее Ланахану.

– Она покрыта специальным сплавом. Если вы забредете не туда, куда надо, сенсоры почувствуют вас и дадут сигнал тревоги.

Перспектива тревоги Майлза отнюдь не воодушевила. Он слабо улыбнулся, опустив голову, чтобы позволить нацепить на себя новое украшение, и направился к двойным дверям. Они с ленивым пневматическим шипением разъехались, и он двинулся по еще одному длинному коридору. Стены были голые, он понял, что идет по туннелю, примыкающему к «яме». В конце концов он подошел к входу, где со времен его работы ничто не изменилось: столы, за которыми восседали начальник отдела компьютерной безопасности и его сотрудники, располагались по бокам от самой двери, вращающегося агрегата, который перемещал человека из одного мира в другой.

В столь позднее время никого из руководства не должно было быть на рабочем месте. И действительно, там сидел только парень, чуть младше Майлза, которому выпала очередь дежурить в ночную смену. Он показался Ланахану смутно знакомым. Заметив приближающегося Майлза, парнишка поднялся ему навстречу с улыбкой.

– Мистер Ланахан!

Майлзу вдруг пришло в голову, что он, должно быть, сделался для обитателей «ямы» чем-то вроде героя. Во-первых, потому что достиг здесь таких высот благодаря цепкому, как у гунна, уму, специально приспособленному к работе с зелеными буковками в этом громадном прохладном помещении без единого ветерка. И во-вторых, потому что совершил невозможное – выбрался отсюда, влился в основную массу. Да к тому же еще и стал оперативником, принимал участие в крупной операции!

– Привет, – сказал он.

– Блюштейн. Майкл Блюштейн. В последние пару месяцев вашей работы здесь я еще только начинал.

– Ах да. То-то мне показалось, что я вас знаю.

Рядом с Ланаханом Блюштейн казался великаном, белобрысым веснушчатым великаном. Майлз никогда еще не видел еврея со столь типично протестантской внешностью – вплоть до голубых глаз и крупных костлявых рук и запястий. Блюштейн завладел ладонью Ланахана, сжал ее, переваривая услышанное.

– Я был здесь в ту ночь, когда вы засекли тот израильский туннель. Помните?

Ланахан помнил.

– Вы вычислили, что израильтяне построили туннель для подслушивания неподалеку от шифровальной комнаты в советском посольстве в Берне. Если я правильно помню, вы отследили это по подлинным разрешениям на строительство, которое они вели для прикрытия.