Второй медовый месяц - [69]

— Просто спроси ее, — посоветовала ему вслед Роза.

Рассел сошел с лестницы, его шаги послышались в коридоре, затем плотно закрылась дверь гостиной. Роза бросила белье на площадку и посмотрела на дверь своей бывшей комнаты. Из-за нее не слышалось ни звука. Роза взглянула на часы: одиннадцать — пятнадцать. Если Ласло еще не встал, то скоро поднимется — в половине третьего у него дневной спектакль.

Она решительно направилась к двери Ласло и постучала в нее.

После краткой паузы он откликнулся:

— Да?

Роза приоткрыла дверь.

— Это я.

Ласло в джинсах и черной рубашке сидел в маленьком кресле, держа на коленях открытую книгу. На полу рядом с ним стояли миска с ложкой и пустая кружка.

Роза кивнула на миску.

— Завтрак?

Ласло выпростался из тесного кресла и встал.

— Я принес его сюда.

— Твое право, — ответила Роза.

— Просто думал, что так буду меньше попадаться на глаза.

Роза прошла по комнате и села на кровать. Она выпрямила руки за спиной и оперлась на них.

— Ты и так никому не мешаешь.

Ласло отвел взгляд, переложил на тумбочку книгу, которую читал. Это были пьесы Беккета, которые Роза видела лежащими на комоде.

— Насчет этого не уверен, — решительно произнес он.

— Что ты имеешь в виду?

Ласло медленно отошел и прислонился к стене. Руки он сунул в карманы джинсов.

— По-моему, для твоей матери это уже чересчур. Как и для всех вас. Мне кажется, что я стал той самой последней каплей.

— Нет, что ты…

— Ваша мать вымоталась, — продолжал Ласло. — Ей надо беречь силы для сцены, а не беспокоиться о том, что она опять забыла купить молока. И мне здесь не место. Это твоя спальня.

Роза посмотрела в потолок.

— A-а, ты об этом.

Ласло не ответил.

Она медленно повернула голову и посмотрела на него:

— Зачем ты укрыл меня полотенцем?

Он пожал плечами и ответил, не глядя на нее:

— Просто не знал, что еще с тобой делать.

У Розы вырвался смешок.

— Я пришла сюда не потому, что заблудилась, — объяснила она. — Просто вторглась на чужую территорию. Из озорства.

Ласло сверкнул усмешкой.

— Правда?

— Правда. Мне осточертело сидеть одной, вот я и болталась по всему дому. — Она села прямо и сложила руки на коленях. — Ты меня не вытесняешь. Поверь.

Он неловко отозвался:

— Не только в этом дело. Вы же… одна семья…

— Да, но все мы на распутье, у каждого в жизни временные перемены. Мы не собираемся надолго задерживаться здесь.

— Я мог бы съехать когда угодно, — сказал Ласло.

— Куда?

Он пожал плечами:

— Найду какую-нибудь комнату. Мне не привыкать.

Роза поднялась.

— Не уезжай, — попросила она.

Он повернулся к ней.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал. Мне нравится видеть тебя здесь. Останься.

С нижней площадки послышался какой-то шум, зазвенел раздраженный голос Эди:

— Кто это разбросал здесь чертовы простыни? Я чуть шею себе не свернула! Роза! Роза!

Роза приложила палец к губам.

— Тебе лучше уйти, — шепнул Ласло.

Она покачала головой.

— Роза! — во весь голос крикнула Эди.

— Не пойду, — прошептала Роза, — и ты не ходи. — И она подступила к нему вплотную и поцеловала в губы.

— Не знаю я, зачем она хочет прийти, — раздраженно сказала Кейт мужу. — И хватит у меня выпытывать! Я же не могла ей отказать.

— Я с ней не знаком…

— Так и я тоже. Но у нее, бедняжки, голос был такой просительный, что я…

— Почему «у бедняжки»?

— А кто же она еще? С Мэтью они разбежались. Наверное, она думает, что если придет проведать нас и малыша, то…

— Его зовут Джордж.

— Пока не знаю. Насчет имени я вообще не уверена. Для меня он просто малыш, а поскольку поблизости, насколько мне известно, других малышей нет, никто никого не перепугает.

Барни указал на перед ее футболки:

— Опять протекаешь.

Кейт опустила голову.

— Иногда ты — точная копия своего отца…

— Ничего подобного, — возразил Барни. — Мой отец ни за что не пошел бы покупать накладки для сосков и молокоотсос, а я разве отказывался? Отец вообще не приближался к нам, пока мы не привыкали пользоваться горшком. А про то, что ты протекла, я сказал только для того, чтобы ты успела переодеться до прихода Рут.

— Чтобы тебе не пришлось стыдиться? Потому что она в деловом костюме, а я — в заляпанной молоком футболке?

— Да нет же, — терпеливо повторил Барни, — просто вдруг ты захочешь переодеться.

В дверь позвонили. Кейт принялась промокать грудь посудным полотенцем.

— Пойду открою, — сказал Барни.

Она услышала, как он идет к деревянной двери в их маленькой прихожей, отпирает и распахивает ее.

— Привет! — донесся до Кейт голос Барни, который в эту минуту заговорил совсем как его отец. — Вы, должно быть, Рут.

Они возникли в дверном проеме вдвоем, Рут была в черном брючном костюме с бледно-голубым подарочным пакетом с пышными бантами. Она поставила пакет на кухонный стол.

— Привет, Кейт.

Кейт бросила полотенце.

— Как хорошо, что ты зашла…

— Я просто принесла кое-что тебе и малышу.

— Спасибо.

Барни прошел мимо гостьи и взялся за ручку холодильника.

— Выпьете что-нибудь?

Рут покачала головой, и Кейт заметила, что ее стрижка как всегда, безупречна.

— А что так? — спросила Кейт.

— Просто не хочется, спасибо. Мне бы взглянуть на малыша, если можно, вот и все…

— Его зовут Джорджем, — сообщил Барни, вытаскивая из холодильника бутылку белого вина. — В честь моих отца и деда.