Второй Карибский кризис 1978 - [8]

– Сам виноват, Саша – забыл в каюте, – буркнул себе под нос шестнадцати летний капитан, вдохнув свежий воздух полной грудью.

Воля и свобода ощущались во всём теле, а бесконечные морские просторы, навевали романтические мечты. Я мечтал о тех местах, где не смолкают звуки гитар, где никогда не заходит солнце, где нет неравенства, а есть братство и дружба. И, конечно же, там есть тёплое море и ласковое солнце – мои грёзы были о Кубе, куда я сумел, в конце концов, выбить долгожданный, выстраданный мной билет!

И вуаля – не прошло и трёх месяцев, а мы уже туда плывём, ну или идём. Идём, чтобы там начать снимать то, что при обычном течение времени, было бы снято лишь через сорок лет. И хотя вожделенная Куба оказалась, не то чтобы далеко, но и не совсем рядом, тем не менее, поставленную перед собой задачу: попасть туда, я с успехом решил.

Для осуществления своего грандиозного плана пришлось очень постараться и, приложив максимальное количество усилий, суметь, в конечном итоге, всё преодолев, выбить-таки необходимое разрешение… Разрешение на… Разрешение на съёмку фильма… Гм… То есть – разрешение на съёмку многосерийного фильма… Гм… Точнее, наверное, лучше будет даже сказать и не фильма вовсе, а так сказать – сериала… В общем, мне удалось выбить разрешение на съёмку сериала «Lost», который в российском прокате по телевидению шёл отчего-то под названием «Остаться в живых»!

Занавес.

Глава 3

1 января 1978 года. Воскресенье. Москва

(За три месяца до событий в Атлантике)

Саша

С Хмельковым я разговаривал около часа. Пытался убедить его, что такое количество не профессиональных актёров пойдёт фильму только во вред.

Но тот был несгибаем и стоял на своём:

– Саша, мы всё, что ты хотел, для тебя сделали. Своё обещание выполнили. Не подводи и ты! Что же касается их непрофессионализма, то ничего – подучатся. К тому же ты сам не раз говорил: «Кино – это не театр. Любые сцены можно снимать хоть покадрово. Главное, что чтобы плёнки было побольше». Так вот – об этом не волнуйся! Уверяю тебя, ты будешь обеспечен и киноплёнкой и всем остальным по высшей категории!

– Не-ет! – взмолился я.

– Да! – упёрся психический больной.

Я плакал, я молил, я отказывался от данной чести изо всех сил, я сопротивлялся безумию, как мог, но визави был не приклонен:

– Обещал? Делай!

Как только спятивший второй секретарь со своим помощником укатили восвояси, я помахал им в след и покрутил пальцем себе у виска, после чего, в расстроенных чувствах, лёг спать, решив отложить русский исконный вопрос: «Что делать?» – на потом.

А, где-то через два часа, меня разбудила мама и сказала, что нашу скромную обитель посетил второй заместитель министра культуры СССР и какой-то товарищ из Госконцерт.

– Вроде бы Минаев его фамилия. Я их в большую комнату проводила.

Быстро привёл себя в порядок и причёсанный, умытый и бодрый, всего через три минуты предстал пред светлы очи новых посетителей лечебного заведения.

При моём появлении Мячиков с Минаевым встали с кресел и поздоровались. Мама ушла на кухню, аккуратно прикрыв за собой дверь в комнату, где, вероятно, была бабушка.

«Умница она у меня. Поняла, что я вырос и предоставляет возможность самому решать свою судьбу, – хмыкнул послушный сын своим мыслям и тут же добавил: – Но, разумеется, отстранилась она не полностью. Можно быть уверенным на сто процентов, что как только эти товарищи уедут, мама обязательно потребует полный отчёт о нашем разговоре, – ещё мгновение подумал и поправил сам себя: – Впрочем, детали разговора она и так будет, скорее всего, хорошо знать. Наверняка же, будет подслушивать. Ведь мама у меня не дурочка, чтобы пускать всё на самотёк и полностью вверять будущее, малоадекватного и любимого, сыночка в его собственные руки».

Улыбнулся своему последнему, крайне странному, пассажу и, протянув руку для рукопожатия, выжидательно посмотрел на очередных незваных гостей.

– Здравствуй, Саша! – ответил рукопожатием замминистра и сразу перешёл к делу. – Ты извини, что мы так спонтанно, да ещё и в праздник. Но дело не терпит отлагательств. Как ты, наверное, уже понял, нам с тобой необходимо срочно переговорить по одному серьёзному вопросу. Но это чуть позже, а сейчас позови маму. То, что я сейчас скажу необходимо услышать и ей.

– А Вы уверены? – крайне удивился я такому заходу.

– Абсолютно уверены! – подтвердил Минаев.

– А бабушку звать?

– Бабушку? – чуть замялся Мячиков и переглянулся с напарником. Тот неопределённо пожал плечами и замминистра кивнул сам себе. – Да, пожалуй, зови. Пусть тоже услышит. Это даже лучше будет.

Позвал своих родных женщин в зал. Они безропотно подошли, вероятно ожидая, что им сейчас станут выговаривать за меня. Мы втроём выстроились посреди комнаты, напротив гостей, в шеренгу и приготовились держать вероятный удар. Но наносить его пока никто не торопился. Гости тоже встали напротив нас. Замминистра осмотрел наш строй строгим взглядом, покосился на Минаева, кашлянул, надел очки и торжественно произнёс:

– Уважаемые члены нашего общества – семейство Васиных…

От такого неожиданного спича один из Васиных – не буду отрицать, именно, я, немного прифигел, впрочем, как и мама с бабушкой, которых ещё больше встревожило такое официальное начало. Но мы выстояли и не стали падать в обморок. Собрались и стойко приготовились принять свою судьбу, каковой бы она ни была.