Второй год новой эры - [45]

Кто я и кто эта Айнур? А ведь получилось так, что едва только я ее увидела, как сразу почувствовала, что, возможно, она моя самая лучшая подруга, которую я ждала всю жизнь. И она, видимо, тоже ощущала нечто подобное, но только не знала, как выразить обуревавшие ее чувства. Обычно, когда аборигены каменного века говорят «хорошо», они имеют в виду самые обычные бытовые удобства – сытную и вкусную еду, которой хватает на всех, уютную пещеру, жарко горящий огонь, у которого так приятно греться, и отсутствие противных пронизывающих сквозняков. Все это «хорошо» племя Огня и так давало всем, кто был под его защитой. И если исходить из этого, было вообще непонятно, к чему там еще можно стремиться. Ни один нормальный человек не сможет желать еды больше, чем сможет съесть, две мягких постели вместо одной, или, к примеру, чтобы огонь в очаге горел в два раза жарче, чем требовалось бы по погоде. Но есть так называемые нематериальные «хорошо», и душевное тепло греет независимо от того, с каким жаром горит в очаге огонь.

В тот момент, когда мы с Айнур вот так вот играли в гляделки, к нам подошел Валера и по-дружески приобнял обоих за плечи, сказав:

– Вы обе хорошие и поэтому все у вас будет хорошо. Это я вам обещаю. А теперь давайте работать, ведь наша семейная бригада должна быть лучшей.

И мы с Айнур продолжили нашу работу со всем энтузиазмом, время от времени переглядываясь и касаясь руки друг друга, лишь бы убедиться, что новоявленная подруга никуда не исчезла. Впрочем, в работе от нас не отставали и остальные участники нашей бригады, и мы, если даже и не были лучшими, но заняли почетное третье место, опередив бригады Сергея-младшего и Гуга. Уже вечером, за ужином меня нашла Лиза и передала мне, что женсовет одобрил мою просьбу о включении в семью Валеры. Мол, свадебная церемония состоится сразу после завершения покоса прошлогодней крапивы и до начала полевых работ на пойменном поле, которое сейчас затоплено разлившейся Гаронной.

А вот Айнур и ее подруге Зыле, которые так же просили о том же, во вступлении в эту семью было отказано. Против выступили Дара и Мара, проявив запрещенное в племени Огня чувство ревности. Я уже хотела было возмутиться таким эгоизмом, ведь если я повышала семье статус, то в молодых «волчицах» сестры видели только источник проблем. Но Лиза сказала, что у Айнур и Зыли есть возможность изменить это решение и если они действительно хотят стать Валере добрыми женами, то они этой возможностью обязательно воспользуются.

Тогда же и там же

Люси д`Аркур – медсестра, пока еще свободная женщина и уже совсем не феминистка.

Вот уже и апрель. Последнее время я пребываю в странном состоянии. Мне хочется то плакать, то, наоборот, беспричинно смеяться. Мадам Марина говорит, что это все гормоны. Она вообще находит всему самое простое объяснение – и я люблю в ней это качество. Сама же я, по ее же словам, вечно все усложняю.

– В этом твоя проблема, Люся, – как-то сказала мне она. – Ты много думаешь, ища черную кошку в темной комнате, в то время как ее там может и не быть.

– Что ты имеешь в виду, мадам Марина?

– Тебе кажется, что твои внутренние установки, которые ты и считаешь стержнем, основой своей личности – это нечто непоколебимое, такая абсолютная данность…

– Я не совсем понимаю…

– Брось, Люся, – усмехнулась мадам Марина, – ты достаточно хорошо выучила русский язык, чтобы понять, о чем я толкую…

Я задумалась. Да, мне были понятны ее слова, но все же смысл сказанной фразы безнадежно ускользал от меня. Мне были нужны пояснения.

– Но я… ведь я больше не придерживаюсь идей феминизма, мадам Марина, мой образ мыслей изменился… – сказала я.

– То, что он изменился, еще не значит, что он направился в правильное русло, – сказала она.

– Разве он течет в неправильном направлении? – искренне удивилась и огорчилась я. – Это не так. Мне сейчас жить гораздо легче, я лучше понимаю людей, я развиваю в себе новые грани, и думаю, что имею некоторую перспективу… – выдала я весьма сложное построение, втайне гордясь, что умею выразить по-русски почти любую мысль. Впрочем, иногда это получалось немного коряво – но все из-за особенностей этого языка, ведь я давно подметила, что можно выразиться грамматически правильно, но звучать это будет нелепо. Вот и сейчас я интуитивно чувствовала, что все-таки не полностью выразила словами то, что имела в виду. К счастью, мадам Марина всегда понимала меня правильно.

– Да, это все так, – согласилась она, – но это касается внешней стороны, то есть твоих взаимоотношений с другими, взаимодействия с окружающей действительностью. Но изменились ли твои отношения с самой собой? Как ты воспринимаешь себя – там, внутри своего я? Есть ли у тебя в душе гармония? Умеешь ли ты слушать себя? Или ты по привычке глушишь внутренний голос? Твои чувства, эмоции, желания… Как ты управляешься с ними? Приказываешь им сидеть тихо, чтобы чего не вышло?

Она смотрела прямо мне в глаз – так, что мне даже пришлось отвести взгляд. Ее слова – все до единого – попадали точно в цель, и со мной происходило именно то, чего она добивалась. Ну что ж – мне придется защищаться… Вот только не знаю, хватит ли у меня аргументов. Если не хватит – значит, придется признать ее правоту, как, собственно, бывало почти всегда.