Второй Беличий Песок - [37]

В воздухе отчётливо понесло, и в том числе надвигающимся летом, а следовательно на носу был первомай. Ситрик использовала одно из зеркал, которые в частности имелись в лавке в некотором количестве, чтобы ослушать, как она выслушит, пардон за каламбур. Выслушила она ничего, разве что на левой лапе шерсть была выкрашена пятном фиолетового цвета, потому как белка вляпалась в фуксиновую краску. Отмыть эту штуку не имелось никакой возможности, срезать весь пух под корень было не в пух, но тем не менее пятно мозолило глаза.

— Оу, щенковский огородовой! — фыркала Ситрик, пялясь на шерсть, — Как же это убрать?

— А напущища? — пожала плечами Чейни.

— Выслушит не в пух, вот что, — цокнула серенькая, — Конечно не то чтобы уж совсем никак, но хотелось бы.

— Нуээ… возьми да покрась фуксином ещё, — от балды предложила Чейни, — Как будто так и надо.

— Хмм… А вот это стоит попробовать!

— Только не вздумай потом цокнуть, что это йа тебя уговорила.

Ситрик не собиралась ничего цокнуть, а взяла краски, развела да и выкрасила шёрстку, так чтобы пятно перестало быть пятном. Она сразу сообразила, что полностью фиолетовая белка — это не особо в пушнину, а вот частично… В итоге получилось так, как получилось — лапки оказались фиолетовыми ниже локтей и колен, частью покрасился хвост и ушки, а в дополнение белка добавила чёрного цвета, чтобы было. Ну а уж гриву она выкрасила в тёмно-красное ещё раньше.

— Пух ты! — удивилась Чейни, услыхав результат, — Совсем другой песок!

— Ну, может быть, — почесала за ушком Ситрик, — Только интересно, через сколько времени пух приобретёт свою прежнюю окраску.

— Не знаю, вот заодно и проверим.

По крайней мере до первомая никаких изменений в цвете пушнины замечено не было, а многочисленные Треожисхулты, собравшиеся на эт-самое, потешились фуксиновой белкой и одобрили, что неудивительно — никаких проблем от этого не предслышалось, зато среди куч рыжих белок будет одна нерыжая. Как и предуцокивала Чейни, яркие чёрные уши вызывали некоторый подъём хохолков среди встречных белкачей — а вслуху общего сбора, встречных было полно, и общее количество хохолкоподъёма составило, слышимо, значительную сумму. Воодушевившись этим, Ситрик после первомая ещё подкрасила шёрстку, и в частности сделала чёрные полоски под глазами — под одним одну, а под другим две, наверное чтобы не спутать. На этом белка решила, что хватит применять краску не по назначению, и стала применять её по назначению.

— Слушай Мак, а почему? — цокнула Ситрик.

Грызи просиживали хвосты в читальной комнате учгнезда, потому как хотелось и выслушать буквы, и морозец снаружи стоял достаточный, чтобы вспушиться тридцать три раза. Пушей сюда сейчас набилось предостаточно, но цоканье стояло тихое, чтобы не создавать громкого — только и слышалось, как трясутся уши.

— Потому что Ъ, — уверенно ответил Макузь, не успев оторваться от книжки, и только потом поднял уши, — А?

— Бэ, — улыбнулась белка, — Йа точнее хотела спросить, зачем вообще такая лютая пилка жажи?

— Где ты слышишь лютую пилку жажи? — уточнил белкач.

— Ну не сдесь, допустим, но те пушины, которые показывали вчера, — Ситрик подёрнула ухом, — Это ли не пилка, не жажи ли, и не лютая?

Цокнуть поперёк было трудно — вчера грызями показывали пуханизмы, предназначенные для напилки древесины на дрова при прокладке просек, сборе сушняка или вырубках мёртвого леса. Огромные, извергающие столбы дыма гусеничные чудища выслушили весьма пугающе, особенно когда зубья пил крошили дерево в опилки.

— О да, — кивнул Макузь, — Это она.

— Нутк и?

— Соль в том, что главное это что? — распушил щёки белкач, — Хрурность.

— Вот и йа про то же! — фыркнула Ситрик, — Такенное погрызище в Лесу — это хрурность?

— Ещё какая. Дело в том что если просто так, то есть много того, что мимо пуха, — цокнул Макузь, — Вот сидишь ты, проводишь хрурность, а тут подходит голодное мясоедное животное и пытается тебя переварить. Кло?

— Ну это понятно. Но разве для этого недостаточно чуууть-чуть подпилить жажку?

— Ммм… нет. Для того чтобы хотя бы такой косяк не происходил больше никогда, нужно достоверно узнать, почему он происходит. Для этого нужно много пинания умов, а чтобы умы были свободны для пинания — их надо кормить.

— Опять кормить, — вздохнула серо-фиолетовая белочка, — Куда ни мотни хвостом, всюду оно!

— В запятую, — серьёзно цокнул Макузь, — Помнишь своего собака?

— Помню, а при чём тут?

— При. В своё время мне пришлось кормиться животным, которое у нас было… ну как собак, — подёрнул ушами Макузь, — Только это был лось. А всего-то дело было в засушливом лете.

— Уйхх, — зажмурилась Ситрик, представив.

— Ещё вопросы к пилке? — улыбнулся белкач.

— Вопросов к пилке больше не имею! — серьёзно ответила грызунья, — Зато имею вопросы, что это ты так набросился на химические Пески?

— А, — Макузь почесал за ухом и тихо рыгнул, чтобы не пугать белок громкой отрыжкой, — Это Фрел, цокнул что наверняка нагрузит большой пилкой, но только если йа досканально изучу эт-самое.

— Большой? Настолько? — показала лапами Ситрик.

— Думаю даже побольше. Конечно всякие опыты с дёгтем это хорошо, но честно цокнуть у меня уже уши кругом идут от них. А если что длинное, на много лет — это в пушнину.