Второй Беличий Песок - [101]

— Ситрёна, йа так люто счастлив, что ты таскаешься со мной по всем лесам! — прямо цокнул Макузь, — Если бы кто цокнул мне, что так может быть, йа бы наверно не поверил.

— Ну конечно, — засмеялась белочка, — А по ту сторону дороги идёт кто?

— Ну да, хватил лишнего…

— А йа люто счастлива, что ты вытаскиваешь меня из цокалища, — цокнула Ситрик, — Сама йа бы пух так пробежалась.

Грызи почесали друг другу за раковинами, которые ушные, и продолжили хождение и глазение по сторонам. На следующий день погода разгулялась, небо было чистое, так что стало ещё веселее — грызи шли, размахивая хвостами и горланя песни:

Спой-ка с нами гусачина, гусачинушка!

Раз листочек, два листочек — будет ивушка!

Раз черта и два черта — и будет стрелочка,

Раз пушинка, два пушинка — будет бе-лоч-ка!!

Вместе весело шагать по мосточку, по лесочку, по песочку!

А капусту положить лучше в бочку, зёрна — в строчку, на яйца — квочку!!

За этим занятием они не сразу просекли, что идут не по лесу, а по совершенно чистому полю! Непонятно каким образом не заросшее деревьями, покатое поле было длиной не менее килошага и примерно такой же ширины; по бокам имелись поросли ивовых кустов и ёлочек, а посередине в сырой ложбинке росли дикие тыблони и опять-таки ивы. Ослушивание выявило, что тропа проходит по краю поля, а вскоре из леса с другой стороны вышли Руфыс с Риллой, так что появилась возможность, и в том числе — обцокать услышанное полным составом.

— Поле просто самое в пух! — цокнула Ситрик, — На мой слух, тут и надо ставить. Как с расстоянием?

— С расстоянием впринципе сойдёт, — прикинула по карте Рилла, которая в основном и картографировала.

— Макки, тогда грохнем тут? — спросила грызуниха.

— Честно цокнуть, мне очень жалко занимать такое поле, — прямо цокнул Макузь, — Сама же цокнула, в пух. А мы тут такое погрызище разведём.

— Хм… — подумала Ситрик, — А ведь и верно, если занимать хрурные места — их не будет. Но что тогда?

— Мы ещё не прошли и половины пути, — напомнила Рилла, — Думаю, надо дослушать, там и разбрыльнём.

— Айда!

Способ такой выборки места под какое-либо погрызище был давно известен и продолжался с самого начала — если место и так в пух, зачем его занимать и разводить там галимаж? Собственно, и Щенков был основан отнюдь не в цветущей долине, а на склонах крутых холмов, разрезаных глубокими оврагами; вся эта местность изначально была покрыта зарослями колючего кустарника вперемешку с пустырями. Грызи постепенно зарыли овраги или укреплили их стены, расчистили кустарник, проложили каналы для снабжения водой, так что теперь ничто не напомиинало о том, что место под цокалищем было довольно неудобное.

Помимо общих рассуждений о пользе для Мира, которые впрочем имели прямую связь с лапами, устроение тряски в неудобных местах имело чисто хузяйственный смысл. Когда собрание пуха становилось большим, зачастейшую трясы оказывались временно без всякого дела, а это грозило сходом с режима «хохол дыбом, пухячить до заката» — тут и помогали овраги, кусты и бурелом, на переработку коих требовалось астрономическое количество белко-килоцоков работы. Как это ни странно, но именно нагруженность упрощала деятельность коллектива — цокнуть, навроде как тренировка для лап.

Чтоже до местности, то впереди по направлению ушей у грызей были леса, поля и снова леса, перемежаемые речками, слегка заболоченными низинками и прочей прелестью. Собственно, теперь ни у кого не поворачивался язык назвать лужу с осокой «болотом», потому как все слышали настоящее, махровое болото, не похожее на лужу с осокой. Макузь и Ситрик слушали почти внимательно, но никак не улавливали подходящего места — леса были достаточно свежие, с малым содержанием сушняка и бурелома, так что выпиливать такой участок никакое грызо не будет.

— Сдаётся мне, так и дойдём до Сушнячихи, — цокнула Ситрик.

— А что делать, дойдём, — кивнул Макузь, — Послушаем, что цокнут сотрапы.

Когда пух выходил на открытые пространства, можно было услышать другой пух — диких овец, косуль, и даже классических серых волков, тусовавшихся мелкими группами по одной-две единицы. Серые отнюдь не бегали с выпученными глазами, а просто ходили, неспеша и даже лениво, и на грызей обратили внимание, эквивалентное кусту картохли. Грызи в свою очередь вспушились и бочком проследовали мимо.

Проследовав мимо, они уткнулись ушами в чернолесье — участок с худосочными ёлками, где не имелосиха никакого подлеска, а почти голую землю покрывал только слой чёрных старых иголок и коры. Любое грызо знало, что такой лес — не в пух, потому как мешающие друг другу от чрезмерной плотности деревья постепенно засохнут, а на куче сушняка вероятно возгорание и расплодятся короеды и пилящие жуки, что тоже мимо пуха. Участки чернолесья, если таковые обнаруживались, чаще всего пускались под пилу и превращались в стройматериал и топливо, а на освобождённом месте резко пёрла новая растительность.

— Так, это не кло ли? — поинтересовалась Ситрик, вращая ушами.

— Да, имеет признаки, — согласился грызь.

Пожалуй первый раз в жизни они оба с таким удовольствием обшарили участок чёрного леса, кое-как зафиксировав его границы и расположение относительно тропы. По результатам выходило, что есть где размахнуться ушами — площадь килошага три на полтора повзволяла вкорячить всё, что собирались, и даже больше. Закрыв круг обхода по периметру участка, грызи цокнули.