Второе рождение Клоса (сборник) - [73]

Расстались они у шоссе, договорившись о следующей встрече.

Когда Клос дошёл до железнодорожной станции Трокишки, уже начало светать. Подходил первый поезд.

Он благополучно добрался домой. Не стал будить Курта, который спал на кухне. Даже через закрытые двери было слышно, как ординарец похрапывает. На столике около кровати стоял приготовленный и давно остывший ужин и лежала записка, что звонил оберштурмфюрер Бруннер, который просил господина обер-лейтенанта связаться с ним.

Но только вечером Клос выбрал время, чтобы позвонить в гестапо.

Перед этим он должен был представить подробный рапорт своему шефу Роде о неудавшейся экспедиции, как он выразился, в лес. В результате практического обследования на месте он установил, что в этом лесном массиве значительной группировки партизан не должно быть. Не обнаружил он также и следа какой-либо радиостанции.

Роде, видя, что Клос от усталости еле держится на ногах, отослал его отдыхать.

— Когда вы, господин обер-лейтенант, отдохнёте, позвоните оберштурмбанфюреру Гейбелю, — сказал полковник. — У него к вам какое-то дело, но сначала отоспитесь. Пусть в гестапо не надеются, что офицер абвера по их первому зову прибежит к ним. О беседе с Гейбелем потом доложите мне.

Итак, последовав совету полковника Роде, Клос сначала как следует выспался, потом не спеша принял ванну и пообедал. И только после этого позвонил Гейбелю.

Оберштурмбанфюрер пригласил Клоса к себе в гестапо. Он был настроен воинственно.

— Я хотел бы сообщить вам Клос, что агенты Советов чёрт знает сколько времени работают под самым носом у абвера!

— А также и под носом у гестапо, — парировал Клос. — Вы, господин оберштурмбанфюрер, раздобыли что-нибудь интересное?

— Сейчас сами оцените. Мы схватили старого коммунистического деятеля, который, видимо, каким-то образом связан с этой бандитской радиостанцией.

— Он признался в чём-нибудь?

— Вы что, не знаете коммунистов? Они просто фанатики, всё отрицают, даже факты!

— Я думал, — сказал Клос, — что вам, господин оберштурмбанфюрер, удалось уже раскрыть всю их подпольную сеть, а не только одного агента…

— К сожалению, в наши руки, кроме этого дантиста, никто пока не попал. Их система предупреждения работает весьма оперативно.

— Может быть, вы поторопились с арестом этого дантиста?

— А вы считаете, что я должен был ждать, пока он скроется? Нет, мы выбьем из него всё, что нам нужно! А если нам это не удастся, то из него вытянут всё в Варшаве. Вскоре отправим его по требованию группенфюрера. Правда, я подумал, не стоит ли вам, господин Клос, перед отправкой дантиста в Варшаву побеседовать с ним? Может, вам удастся что-нибудь узнать?

— Как вы напали на его след? — спросил Клос. — Случайно?

— В гестапо не бывает случайностей. У меня более способная агентура, чем в абвере. Мой опытный агент Вольф в течении двух месяцев, как гончая собака, вынюхивал его след. Этот дантист, конечно, скрывался под вымышленной фамилией. К нему приходили лечить зубы также и немецкие офицеры… Мы с Бруннером убеждены, что из него можно выколотить весьма интересные сведения.

— А этот ваш агент… Вольф, или как там его настоящее имя… знает только о дантисте или и о тех немецких офицерах?

— Кое-что знает, — процедил сквозь зубы Гейбель. — Но абвер, а тем более вы, Клос, должны бы поинтересоваться этими офицерами вермахта.

Бруннер вошёл без стука, подталкивая кого-то в дверь. И только по светлому пиджаку, покрытому рыжеватыми пятнами крови, Клос понял, что это — Филипп.

— Где ты пропадал, Ганс? — весело спросил Бруннер.

— Обследовал окрестности, — спокойно ответил Клос. Он заметил во взгляде Филиппа странный блеск — Сказал этот бандит что-нибудь? — спросил Клос, указывая на дантиста.

— Это фанатик, — ответил Гейбель. — Бесполезно упираться, пан Филиппяк, — обратился он к дантисту. — Нам и так всё известно. Янек, о котором вы так упорно не хотите говорить, уже в наших руках. Не верите? Может быть, показать вам этого Янека? Но тогда у вас не останется шанса выжить. Ну так как, хотите, чтобы сюда привели вашего сообщника?

Жестоко истерзанный гестаповцами человек вдруг начал как-то необычно дрожать и шевелить распухшими губами. И только через минуту Клос понял, что Филипп смеётся.

— Приведите Янека, приведите, — смеясь, прошепелявил он (гестаповцы выбили у него передние зубы).

Этот неожиданный смех арестованного вызвал раздражение и замешательство у Гейбеля. Оберштурмбанфюрер рванулся с места, остановился посредине кабинета, не зная, что делать дальше. Выручил его Бруннер. Он широко открыл двери, вытолкнул Филиппа и крикнул конвоирам:

— Отвести в камеру!

12

Всё случилось так неожиданно, что Клос забеспокоился, успеет ли он на встречу, которую назначил ему Бруннер у Ирмины Кобас.

В этот раз на выпивке в домашней обстановке должны быть только они двое и хозяйка. Бруннер намеревался пить эту ночь до пяти утра, пока не начнёт светать, а потом ему предстояло отправиться в Варшаву для сопровождения опасного преступника.

Этим «преступником» был Филипп, и, таким образом, оставалась единственная возможность спасти его, когда его повезут в Варшаву.

Быстро выйдя из гестапо, Клос сел в коляску подвернувшегося велорикши и велел везти его к дому Ирмины Кобас. Подождав, пока парень отъедет, разведчик миновал дом, в котором проживала Кобас, и вошёл в магазин с вывеской «Галантерея». К счастью, Бартек был уже здесь. С ним пришли и те четыре парня, о которых просил его Клос.