Второе правило стрелка - [94]

— Сами они сюда не придут?

— Нет, у них камуфляж степной еще не разработан.

— Жаль, — сказал Гэндальф. — Лишняя помощь нам бы не повредила.

— Кстати, о боссе моем никаких известий нет?

— Ты о Фредди? Точно не знаю. Наверное, они с Сэмми уже где-то в окрестностях Мордора шарятся.

— Он вообще жив, а?

— Жив, — сказал Гэндальф. — Если бы он был мертв, Саурон получил бы кольцо. А если бы Саурон получил кольцо, то здесь, в Гондоре, об том узнали бы первыми.

— Несправедливо это, папа, — говорила Эовин Теодену. — Всем, значит, на войну можно, а мне нельзя?

— Не женское это дело, — ответил Теоден. — Да и лошадей у нас лишних нету.

— Себе ты лошадь нашел, хотя уже не мальчик, — заявила Эовин. — А ну как сразят тебя, и не окажется никого рядом, чтобы заслонить тебя от опасности?

— Значит, судьба такая, — сказал Теоден. — Смерть в бою — мечта всей моей жизни. Что толку длить годы, если ты не можешь вскочить в седло, взять в руки меч и помчаться навстречу врагу со скоростью торнадо?

— Поосторожнее с метафорами, — сказала Эовин. — Со скоростью торнадо только «порше» да «феррари» ездят, а наши лошадки — всего лишь со скоростью сквозняка.

— Я слышал, «бугатти» тоже тачка не хилая, — ввернул случайно оказавшийся поблизости Эомер.

— Значит, ты едешь на войну, папа, — продолжала Эовин, не обращая на Эомера никакого внимания. — Эомер едет на войну. Для двух чужаков вы тоже лошадей нашли. Арагорн с его спутниками вообще Тропами Мертвых отправились. А я одна должна дома сидеть и переживать за вас за всех?

— Такова женская доля, — сказал Теоден. — Закончим этот разговор, дочка. Мне еще меч почистить надо. Ржавеет он от оркской крови быстро.

— Это потому, что у орков кровь порченая, — сказал Эомер. — У меня уже два клинка ржавчина сожрала. Чисть их, не чисть, одна фигня. Все испоганили. Хоть совсем с орками не воюй, зараза.

— Мама родная! — выдохнул Денетор, увидев беснующееся под стенами города море орков. — Где же мы их всех хоронить-то будем?

— Вопрос несвоевременный, — сказал Гэндальф. — Но об этом тоже надо подумать. Похоронные команды организуем из тех, кто хуже всех проявит себя в бою. Фарамир, позаботься, чтобы эта информация дошла до солдат.

— Хорошо. — Фарамир сделал пометку у себя в блокноте. — Думаю, это заставит наших воинов проявить чудеса доблести. Орки достаточно неприятны и в живом виде, мертвые же они просто отвратительны. Что же касается слонов…

— Каких слонов? — спросил Гэндальф.

— Боевые слоны, — сказал Фарамир. — Вон там.

— Точно, — сказал Гэндальф, посмотрев в указанном направлении. — Мне показалось, что это крупные тролли, но теперь я вижу разницу. Если есть слоны, значит, есть и люди. Орки с этой скотиной не совладали бы.

— Это не люди, — сказал Фарамир. — Наемники Мордора, продавшиеся Саурону, существа с черными душами.

— Может быть, — задумчиво сказал Гэндальф, набивая свою трубку табаком и закуривая.

— Тебя что-то тревожит? — спросил Фарамир. — Ты все время смотришь на небо, а не на землю.

— Я не вижу назгулов, — сказал Гэндальф. — Но не сомневаюсь, что они примут участие в битве. Гондор — это последний оплот Средиземья. Если он падет, тьма Мордора придет в Рохан, Дольн и Шир и прочие приятные места.

— А я что-то не наблюдаю ни роханской конницы, ни твоего драгоценного короля, — сказал Денетор. — Если он не явится, его и без того смехотворные претензии на престол превратятся в пыль.

— Он явится, — сказал Гэндальф с уверенностью, которой не испытывал. — Главное в битве — это своевременность.

— Главное в битве — это победа, — не согласился с ним наместник.

— Несвоевременно добытая победа приравнивается к поражению, — сказал Гэндальф.

На самом деле он так не считал, но просто не мог признать правоту Денетора.

— Это кем же оно так приравнивается? — осведомился Денетор.

— Мной, — отрезал Гэндальф.

— Когда Гондор выиграет эту битву, твое слово ничего не будет стоить, — сказал Денетор. — Впрочем, если проиграем, тоже не будет. Я — правитель Гондора, и победа будет принадлежать мне, а не какому-то бродяге. Не советую ему даже появляться в моем городе. У нас тут бомжей не любят.

Перед входом в пещеру они расседлали лошадей и отправили их домой. Теоден утверждал, что умные коняшки способны сами найти дорогу в свои конюшни.

— Так ты на самом деле собираешься туда лезть? — удивился Леголас. — Идти Тропами Мертвых?

— Конечно, — сказал Арагорн.

— Я думал, ты блефуешь, — признался эльф. — Просто не хочешь всю дорогу ехать с этими лошадниками.

— Странно, — сказал Гимли, глядя в черный зев пещеры. — Первое подземелье, в которое мне не очень-то хочется лезть.

— Я могу и один, — сказал Арагорн.

— Я с тобой, — сказал Леголас.

— Тогда и я с вами, — сказал Гимли. — Где это видано, чтобы эльф лез под землю, а гном оставался на поверхности.

И спустя несколько минут всех троих поглотила тьма.

Предводитель орков стоял на холме рядом с Королем-Призраком. Он жалел, что у него нет бинокля. До стен города оставалось несколько километров, и ему очень хотелось рассмотреть эту громадину поподробнее. Предводитель орков видел немного городов, и все, которые он видел, его войско захватывало. Минас-Тирит произвел на него особенно сильное впечатление.