Второе дно - [54]

! Вы его друг, разве не так? Вы ведь не стали бы поддерживать теплые отношения с тем, кто не заслужил вашего доверия и уважения, правда?

Тао выдохнул и отвел взгляд.

— Простите. Разумеется, вы правы. Просто Его Высочество… всегда был мишенью для грязных сплетен. А ко мне и Кристиану журналистам прорваться куда проще, чем к наследнику престола и приближенным, постоянно проживающим на территории дворца. Мы привыкли реагировать на подобные вопросы несколько резче, чем принято в приличном обществе.

Я покорно проглотила это объяснение, хоть и чувствовала в его словах второе дно, как лиса — мышь под снегом; только укоризненно вздохнула и призналась:

— Хотела бы я когда-нибудь заслужить такую же преданность.

Взгляд Тао метнулся от макушки альционы на мое лицо — и в сторону. Заверять меня в том, что его преданность принадлежит прекрасной даме всецело, как сделал бы любой джентльмен на его месте, он не стал. На такую обезоруживающую честность я могла разве что ответить равной жестокостью, макнув Тао головой в безжалостную правду.

Я уткнулась носом в макушку нерожденной девочки, вдохнула сладковатый, нежный запах детских волос — и не стала отказывать себе в удовольствии.

Тао последовательно провел меня через всю гамму эмоций, свойственную подозреваемым на допросе. Я раскололась сразу же, отвечая предельно честно и полно, и от этого камердинеру было здорово не по себе. Он ждал соревнования, долгой игры в недомолвки и догадки — а получил безоговорочную капитуляцию, и теперь чувствовал себя полководцем, который собирался возглавить штурм легендарной крепости, окруженной рвом с крокодилами и охраняемой драконом, — но внезапно обнаружил на ее месте покосившуюся избушку с одинокой бабкой, чрезвычайно польщенной оказанным ей вниманием.

— Итак, за вашим левым плечом летает Его Величество, в исчезновении принца замешан его собственный камердинер, вы, скорее всего, можете зачаровать одного из похитителей, а еще ваш фамилиар при желании выглядит точь-в-точь как наша будущая дочь, — флегматично резюмировал Тао и сжал пальцами переносицу.

Я почувствовала себя той самой одинокой бабкой в кольце вражеских войск.

— Справедливости ради, моя дочь вовсе не обязательно будет от вас, — уязвленно заметила я.

Тао выразительно хмыкнул, не отнимая пальцев от переносицы:

— А от кого? От Кристиана, что ли?.. — и вдруг резко замолчал.

Я затаила дыхание и навострила уши, подспудно ощущая всю важность этой оговорки, но больше Тао не произнес ни слова.

Глава 18. Плот твист

Я не обольщалась насчет официального приглашения в Мангроув-парк. Оно было сродни дозволению отужинать за одним столом с губернатором в честь бала слуг: милость с барского плеча, исключение из правил, ни в коем разе не ставящее меня на одну ступень с «настоящими» гостями. Демократичный настрой Ее Светлости не простирался так далеко, чтобы филистерская дочка могла позволить себе зайти с парадного входа и завязать беседу с джентри — однако почтенная леди Эванс не видела ничего плохого в том, чтобы приобщить болотную ведьму к высокому искусству, а большего я от нее и не ждала.

Строго говоря, после утренних событий я вовсе не могла считать себя персоной, чьи ожидания относительно других людей хоть сколько-нибудь соответствуют действительности. По крайней мере, я никак не предполагала, что мужчина, только что узнавший, что у него будет дочь, о которой он рисковал никогда не услышать, преспокойно доест все печенье в доме, развлекая хозяйку придворными сплетнями, устаревшими на два месяца, а потом еще и откланяется в изысканной вайтонской манере, ни на гран не отступив от этикета!

С досады я разорила ледник, вытряхнув из него все остатки креветок и одинокого краба, и не придумала ничего умнее, кроме как снова затеять гамбо. Альциона не одобрила, немедленно стащив половину ингредиентов, и я, печально вздохнув — не отбирать же — опустошила еще и овощной ящик и ларь с крупами, приготовившись компенсировать недостачу креветок маслянистыми стручками бамии и золотистым рисом.

Когда пришла пора собираться на музыкальный вечер, я была сыта до икоты, хоть и несколько попахивала рыбой, а в доме из всего съестного остались только гамбо, злосчастные леденцы да пыльная бутылка вина, припрятанная на черный день. Я заглянула в буфет и сосредоточенно изучила запечатанную сургучом пробку, но решила, что этот день не настолько черен, а трезвая голова еще пригодится, и неплохо бы ее вымыть.

Я собиралась снова надеть зеленое платье, но рука сама потянулась к жемчужно-серой шелковой блузке и узкой черной юбке. Альциона выразительно присвистнула, балансируя на открытой дверце шкафа, но намек на излишнюю откровенность наряда я предпочла проигнорировать, сосредоточенно застегиваясь на все пуговицы.

Смешно. Я ведь понимала, что непробиваемая невозмутимость Тао — защитная реакция сродни истерике. Там, где любой другой орал бы во всю глотку, камердинер прятался за этикетом, как за ростовым щитом, и намеренно отсекал ситуации, не описанные в книгах по хорошему тону. Пожалуй, я бы даже поверила в его нарочитую идеальность и непрошибаемое спокойствие, если бы не помнила Тао совсем другим — смеющимся и расслабленным, летящим в танце так, что у меня самой будто отрастали крылья… пусть я никогда не увидела бы этого, не будь он под влиянием чар, — но именно такой Тао скрывался под маской, и именно до него мне отчего-то болезненно хотелось достучаться.