Второе дно - [52]

Тао запил печеньку кофе.

— Вот теперь — не уверен, — провокационно усмехнулся он. — Вас видели возле «Жемчужной короны», мисс Блайт, и я знаю, чем вы угостили миссис Стирлинг… — он заметил, как я поменялась в лице, и резко замолчал.

— Пришейте своим источникам глаза и уши — или зашейте рот, — посоветовала я, злобно захрустев печеньем. — Миссис Стирлинг впустила меня добровольно.

— Она — один из самых верных служащих в гостинице, работает там едва ли не с основания, — осторожно сообщил Тао. — Не может быть, чтобы она просто так рискнула нарушить прямой приказ владельца.

— Не может, — согласилась я и, полюбовавшись на его вытянутую физиономию, призналась: — Печенье предназначалось не ей. А конкретно это печенье, — я кивнула на миску, — как видите, я ем сама. В нем нет ничего выдающегося.

— Позвольте мне об этом судить, — вежливо улыбнулся Тао, стараясь не выдать нахлынувшее облегчение. Безуспешно. — Я назвал бы выдающимся как минимум его вкус.

Я опустила глаза. На дне опустевшей чашки кофейная гуща делала непристойные знаки.

— Значит, вы наконец-то осознали, что от женщины тоже можно получить по морде, и теперь решили играть вежливо, — констатировала я. Должно было прозвучать ядовито, но получилось отчего-то устало и обреченно. Из-за левого плеча веяло холодком, напоминая, что в сложившихся обстоятельствах вежливость — это не самая плохая опция. — Потому как вам по-прежнему нужна помощь… почему вы так уверены, что Его Величество дотянет до начала осени?

Тао взглянул на меня с легким недоумением.

— Отчего бы ему не дотянуть? Визит делегации Фурминта согласован на высочайшем уровне. Послы прибудут только осенью, тогда же и намечена встреча принцессы Фурминта с Его Высочеством. Он и не должен был вернуться в Старый Кастл раньше сентября… что-то не так?

Я проглотила скользкий комок.

— Вы не поддерживаете связь со Старым Кастлом? — нервно уточнила я, ощутив холодок еще и в животе — только вот к нему призрак не имел ни малейшего отношения.

— Как вы себе это представляете? — хмыкнул Тао. — Чтобы чей-то камердинер начал строчить письма или, того хуже, слать телеграммы королевской службе безопасности? А потом еще и получать ответы? Мы ничего не можем доверить бумаге. Вся связь осуществляется через… одного человека, который вынужден постоянно курсировать между Вайтоном и Ньямарангом.

— И сейчас он, надо полагать, как раз в Старом Кастле, — обреченно вздохнула я и хлопнула себя по левому плечу, сгоняя с него мерзкое леденящее ощущение, усилившееся на последних словах. — Видите ли, мистер Лат, Его Величество не дотянет до осени, потому что скончается в течение двух-трех недель. Нет, дослушайте! — я чуть повысила голос, не позволив Тао встрять с ценными замечаниями. — Я не угрожаю и не гадаю. Впрочем… лучше, если вы увидите своими глазами, — решила я и поднялась.

Тао хмуро пронаблюдал за тем, как я мечусь по столовой, задергивая шторы, разыскивая старые запасы свечей и невесть куда запропастившиеся зеркальца. Зловещая подготовка к непонятным мистическим фокусам ничуть не повлияла на его аппетит, и он методично уничтожал печенье, наплевав на опасность быть повторно околдованным.

Я поставила зеркальца под углом друг к другу и установила между ними свечу. Сама я превосходно обошлась бы и без живого огня, но не рассчитывала, что Тао сумеет что-то рассмотреть без соответствующей подготовки, а потому деловито щелкнула зажигалкой. По столовой поплыл слабый анисовый запах, едва ощутимый за горьковатым ароматом кофе, но камердинер насторожился мгновенно:

— Что это?

— Фенхель, — коротко отозвалась я, усаживаясь перед зеркальцами, — и еще кое-что. Встаньте за моим правым плечом, положите на него левую руку и смотрите на свечу.

Тао, кажется, проглотил тысячу и одно замечание, но все-таки поднялся и встал где велено. Рука оказалась тяжелой и горячей, особенно — по сравнению с призрачным холодком за левым плечом, и я едва заметно вздрогнула, сжав колени. В зеркальцах отражалось растерянное лицо в обрамлении встрепанных рыжих волос и длинные пальцы на белой ткани: на Тао была достопамятная рубашка (разве что отстиранная, для разнообразия), и в полумраке она сливалась с моим домашним платьем в сплошной идеальный фон для смуглой ньямарангской кожи.

— Что дальше? — поинтересовался камердинер, вежливо не обращая внимания на мое замешательство.

Я встряхнулась и строго велела:

— Явись, живой, незваный!

Зеркальца потемнели, но первой на зов, как обычно, явилась альциона, чрезвычайно возмущенная тем, что ее привычное место занято чьей-то нахальной рукой. Гневно заверещав, она от души долбанула клювом по ладони Тао, пустив ему кровь… и резко замолчала. Тао, увы, хорошему примеру не последовал — отдернул руку и так обложил безответную птичку, что я не выдержала и собралась было отчитать его, как отчитала бы в аналогичной ситуации Терренса…

Яркий перьевой фонтан прервал обоих, в буквальном смысле залепив рот. Цветное оперение разлетелось во все стороны, только чудом не запалившись о свечу, и резкий птичий свист переплавился в детский стон, от которого у меня внутри все перевернулось. Альциона всегда превращалась, предварительно приземлившись, — но, похоже, тоже была уверена, что