Второе дно - [5]

А мистер Кантуэлл отчего-то не возникал в воображении отдельно от своего жеребца.

— Для гадания мне нужна его вещь, — задумчиво постановила я и покосилась на чердак, но о свертке смолчала. — Но вообще… погоди.

Я встала, не выпуская из рук чашку с чаем, и прогулялась до буфета, вызывавшего нешуточное вожделение у Терренса Джея Хантингона III. Но верхнюю полку, где на специальной подставке зазывно поблескивали в полумраке леденцы, я оставила без внимания, хоть ими и пропахли все внутренности шкафчика.

По совести, я их только для этого и делала. Баночки со средней полки, самые востребованные, пахли куда как хуже — но одну из них я и ухватила.

— Вот, — я вручила свою добычу Дейзи. — Чайная ложка на чашку по утрам, начиная с первого лунного дня.

Дейзи озадаченно взвесила банку в руке, но опознать содержимое затруднилась. По счастью, в приворотные зелья она не верила — во многом поэтому мы и приятельствовали еще с тех самых пор, когда Дейзи была младшей горничной, а тропинку к моему домику то и дело перегораживали воздушные корни мангров.

— Это от вспышек гнева? — недоверчиво уточнила камеристка.

Я не сдержала смешок.

— Вроде того. Это противозачаточное.

Дейзи поперхнулась печеньем и поспешно запила его чаем, но отказываться от баночки благоразумно не стала.

— Значит, он на ней не женится? — уточнила она. Особого разочарования в ее голосе не прозвучало — Дейзи и сама догадывалась, чем все обернется, и я лишь подтвердила ее собственные выводы:

— Кто же отдаст дочь губернатора какому-то метису, да еще азартному игроку? — я пожала плечами. — Но леди Изабель красива, умеет поддержать беседу и заинтересовать собой. Если она захочет, то баночка ей пригодится. Если нет — поставь в прохладное затененное место, пригодится в другой раз.

Дейзи задумчиво покачала банку в руке и убрала к себе в рюкзак. В скандале вокруг имени госпожи она была заинтересована в последнюю очередь. — Мне следует спросить, ради кого ты хранишь подобное средство у себя на кухне, под рукой, а не в кладовой? — сощурилась она, лихо откусив имбирному привидению голову.

Я рассмеялась.

— Да вот, дожидаюсь загадочного камердинера мистера Кантуэлла, — поддразнила я. — Если уж он везде оказывается так внезапно — отчего бы ему не объявиться у ведьмы?.. — я осеклась и озадаченно замолчала.

Собственные слова отозвались в голове странным эхом, словно сказано было что-то чрезвычайно важное. Неотвратимое. Предопределенное.

Когда Дейзи отчалила, я залезла на чердак, отыскала утренний газетный сверток и взвесила его в руках. Внутри зашуршало. Бумага едва ощутимо грела пальцы, словно уговаривая, что еще пригодится — даже если неприятностей я теперь ждала совершенно с другой стороны.

Обещанный мистером Ливиттом слуга — старший сын миссис Мур, ради высокого гостя вызванный из деревни под Мангроув-парком — добрался до моего домика только на следующий день, да еще и припозднился, что вынудило его везти черепицу на лодке. Зато он привел подмогу — незнакомого черноволосого мужчину с характерной военной выправкой. Его помощи я удивилась особенно: внешность выдавала в нем большую примесь ньямарангской крови — а местные, нужно отметить, от моего домика предпочитали держаться подальше даже в те времена, когда мангры то и дело отвоевывали тропинку к нему.

— Это Тао Лат, — коротко представил его мистер Мур и, кажется, собрался добавить хоть что-то к своей рекомендации, но нежданный помощник прервал его, уверенно перебравшись из лодки на крыльцо и выпрямившись.

Так на местного он походил куда меньше. Средний ньямарангский мужчина был в лучшем случае с меня ростом; Тао Лат же остановился ступенькой ниже веранды — и все равно смотрел точно мне в глаза.

Взгляд я узнала сразу.

— Надо полагать, вы камердинер мистера Кантуэлла? — упавшим голосом уточнила я.

Черные глаза сощурились. В уголках собрались ранние смешливые морщинки.

— Это проблема? — уточнил метис.

— Не моя, — отозвалась я, задумчиво покачав головой.

Его лицо сделалось непроницаемым — и стало удивительно напоминать достопамятного вороного жеребца, чью кличку я так и не потрудилась узнать.

В четыре руки работа заспорилась. Участок осыпавшейся черепицы перекрыли еще до заката, и я с чувством глубокого удовлетворения — словно мне вылечили голову, а не просто починили крышу — усадила помощников за стол. Гамбо как раз хватило, чтобы досыта накормить двух мужчин после работы на свежем воздухе, но на всякий случай я все-таки достала утренний пирог с домашним сыром и зеленью и завертелась на кухне, заваривая свежий чай.

От тяжелого взгляда, штопором ввинчивающегося под ажурную накидку на плечах, чесалась спина. Тао Лат расправился с гамбо в рекордные сроки, но, в отличие от большинства моих гостей, отчего-то ничуть не смягчился и не подобрел, а от пирога отказался. В помещении он наконец-то расстался с простым белым кепи, под которым прятался от разошедшегося дневного солнца, но его волосы, к моей досаде, удерживала широкая полоса хлопковой ткани.

Молодой мистер Мур же словно стеснялся своего аппетита и рассыпался в благодарностях, уверяя, что не стоило так стараться ради незваных гостей. Я умиленно соглашалась и подсовывала пирог. Это позволяло хоть как-то скрасить тяжелое молчание Тао Лата, пока мистер Мур со счастливым вздохом не откинулся на спинку стула, пощурился на зажженные свечи — и спохватился: