Второе азиатское нашествие - [4]

 

 Неожиданно наступила тишина. Максиму стало не по себе. В голову пришла шальная мысль: «Бросить всё к чертовой матери и мчаться куда глаза глядят!» Но куда и зачем? «Без паники, брат, спокойствие! — одернул он самого себя. — Документы получены, билеты куплены, уеду по- любому!»

 Автоматически Макс проверил, на месте ли билеты, деньги и документы. Вроде бы взял всё. Он вновь включил телевизор: на экране опять выплясывали лебеди. «Чтоб вас! Наверное, на второй круг пошли», — усмехнулся Озоруев. А лебедушки не переставали изящно дрыгать ножками и махать руками–крыльями. Но вот опять балерины исчезли, и вновь появилась заставка под звуки военных маршей. «Врубили фанфары милитаризма! И чего они надрываются? Ведь не война же началась, в самом деле…» — с раздражением подумал отставной майор. «Чур, меня, чур!»

 Мистика! Но в этот момент в коридоре раздалась трель звонка. Затем кто–то довольно сильно саданул ногой в тонкую деревянную дверь. И нет бы Максу взять да и не обращать внимания на истошные звонки и настойчивый стук в дверь, послать подальше незваного гостя. Вместо этого Озоруев подошёл и стал интересоваться: кто же там так нагло колотит в дверь ногой? А зачем, спрашивается? Ведь он никого не ждал.

 Услышав за дверью человеческий голос, незваные «гости» стали ломиться в квартиру с удвоенной энергией. Эх, была бы дверь металлическая! Но дверь висела обычная, довольно хлипкая, и вскоре она с грохотом треснула под очередным ударом…

 

Глава 2. Всеобщая мобилизация, или спасайся, кто может

 

 Воцарившийся демократическим путем и при помощи избирательных технологий Президент самого большого по площади «демократизированного» и суверенного государства спал мертвым сном. Правильнее было бы сказать мертвецким, потому что на самом деле Президент был скорее жив, чем мертв, но зато сильно нетрезв. Обычно он почивал спокойно и крепко, сном усталого человека, но вчера излишне расслабился и принял с друзьями сверх нормы, обмывая очередной миллиард, спрятанный в Швейцарии. Совесть Президента перед самим собой была чиста, а мнением других он, как и прочие сатрапы на земле, никогда не интересовался.

 Звали Президента Матюхин Василий Васильевич, но в народе его называли любовно и ласково — наш секс–символ Вася. И внешность для вождя нации у него была более чем подходящая: крепкий, коренастый, с простым лицом человека из народа и с такими же простыми мыслями. Матюхин второй год вел страну твердой рукой к победе русского капитализма и торжеству идей панславянского империализма, как завещали предшественники. Чего–чего, а имперских амбиций у него было хоть отбавляй. Весь прошлый вечер, до полуночи, ещё на относительно трезвую голову, на огромной карте мира он совместно с военным министром, а также с руководителем собственной администрации, председателем Совета безопасности и начальником охраны чертил стрелки предполагаемых наступлений на вероятных противников в Европе и в Америке. Шли в бой виртуальные танковые корпуса и моторизованные армии, летели армады самолётов, эскадры пересекали океаны. На бумаге у этих действующих и отставных генералов всё получалось как всегда гладко. Армия туда — армия сюда, корпус вправо — корпус влево. Конечно, война — это потери, как же без них: дивизией больше - дивизией меньше. Главное — это натиск. В атаку! Ура! Даешь Ла–Манш! Даешь Вашингтон! Конечно, враг разгромлен и в панике трусливо бежит. Васек радовался выигранным на всех фронтах будущим сражениям и запланированной тотальной победе. Льстецы в мундирах и пиджаках не уставали повторять штампы прошлого: мол, единственные настоящие союзники Президента — это армия и флот. И они, эти верные союзники, в любую минуту готовы выступить по первому приказу на защиту интересов державы, а значит, и Главнокомандующего, и Председателя Совета Наступления. Кто только не грозил нашей «осажденной крепости»! Друзей у страны, как обычно — «кэгэбычно», не было, одни монголы придерживались нейтралитета, а вчерашние друзья, по словам соратников, либо злорадствовали, либо тихо роптали, либо откровенно и люто ненавидели соседа и бывшего старшего брата.

 А про тех, что живут за Амуром, Президенту даже думать не хотелось, уж очень страшно размышлять о крепнущей мощи соседа.

 Матюхину нравилась новая должность, гораздо лучше самому командовать, чем охранять вождя. Эх, хорошо быть самодержцем, ну просто замечательно! Еще несколько месяцев назад Василий возглавлял другую структуру — Совет Обороны, но теперь придумавшие это название чиновники за пораженческие настроения сняты с должностей и строго наказаны. Какая может быть оборона? Даешь Совет Наступления! Накануне вечером приговор вступил в силу, теперь и глава администрации, и шеф протокола, и герольдмейстер были сосланы в Мордовские лагеря или отправлены за Урал валить лес, где им вертухаи быстро показали Кузькину мать и «козью морду».

 Министр наступления и одновременно заместитель Совета Наступления Иван Сергеев преданно улыбался Президенту. Но было в его улыбке и что–то зловещее, ядовитое. Человек он был хитрый, льстивый, но неумный. К тому же считалось, что Сергеев предан Президенту душой и телом. По крайней мере, сам Матюхин верил в это безоговорочно. А для изворотливого царедворца главное — это демонстрировать свою преданность и скрывать свои мысли. И министр соответствовал этому требованию полностью. Стоило первому лицу государства сделать какую–нибудь гадость, или изречь несусветную глупость, как министр сразу превращал ее в квазиглупость и сверхподлость.