Вторая сестра - [112]

– Лунг-Пун-стрит на Даймонд-хилл, – сказал он водителю.

Тот спокойно кивнул и включил счетчик.

Как только они тронулись с места, Чунг-Нам вытащил телефон и посмотрел на экран. Отправленное им сообщение было прочитано, но ответа не было. Телефон молчал все время, пока они ехали по подводному туннелю. Это было немного странно. Он давал четкие инструкции: на его сообщения следовало отвечать незамедлительно.

Ожидая ответа, он вдруг вспомнил слова Хао, намекнувшего на то, что он «педофил».

Безо всякий причины Чунг-Нам вдруг почувствовал себя немного неловко.

001

Вайолет То открыла глаза и увидела белый потолок. Она повернула голову и посмотрела на будильник. Короткая стрелка замерла между восьмеркой и девяткой. Легкий ветерок шевелил бледно-голубую штору. В комнату проникали лучи нежного рассветного солнца, пятная ее лодыжки.

«Как тихо», – подумала она.

Начались летние каникулы, и она не заводила будильник – давала себе возможность поспать сколько захочется. Обычно она просыпалась раньше звонка будильника – не давали спать голуби, усаживавшиеся на карниз, прикрывавший наружный короб кондиционера. Но сегодня птицы словно бы прочитали мысли Вайолет и избавили ее от своего воркования, чтобы она могла поспать подольше.

Ей уже давно не спалось спокойно. Последние месяцы нервы были на пределе. Она никак не ожидала, что Ау Сиу-Ман покончит с собой.

Пятого мая Вайолет послала ей последнее анонимное письмо. Ответа долго не было, и Вайолет решила, что одержала победу. Она подумала, что Сиу-Ман наверняка стерла все письма и зарылась головой в песок. Но от правды не убежишь. Вайолет хотела, чтобы Сиу-Ман поняла: у поступков есть последствия, и высшие силы пользуются смертными как оружием, чтобы преподать грешникам урок.

Но откуда ей было знать, что к этому времени Сиу-Ман уже не было в живых?

Когда Вайолет прочитала новость о самоубийстве Сиу-Ман в Интернете, у нее голова пошла кругом. Она стала думать – может быть, это случилось с тезкой Сиу-Ман, а может быть, это какая-то ошибка. Но потом она более внимательно перечитала краткое сообщение, и еще раз, и еще, и осознала, что натворила. Сиу-Ман убила себя из-за ее посланий. И даже при том, что Вайолет не вытолкнула ее из окна своими руками, все равно вина лежала на ней.

«Я – убийца».

Два голоса принялись ожесточенно спорить у нее в голове.

«Это не твоя вина. Ты ей пистолет к виску не приставляла, ты не заставляла ее прыгать из окна», – говорил один.

«Хватит врать себе. Ты написала письмо, где велела ей умереть, и она умерла», – отвечал другой.

Вайолет постоянно старалась отделить себя от смерти Сиу-Ман, но голос разума постепенно заглушал первый голос. Снова и снова он кричал ей одно и то же обвинение: «Ты – убийца!»

Она пришла в себя, обняв унитаз. Ее тошнило.

Она и не думала, что жизнь может быть настолько тяжела.

В тот день, в точности как сегодня, ее отец уехал по делам на север и оставил ее одну-одинешеньку в их огромной квартире. Они жили на Бродкаст-драйв в Коулун-Сити, одном из немногих роскошных жилых районов Коулуна. Начинавшаяся от пересечения Джанкшн-роуд и Чун-Йен-роуд, Броудкаст-драйв длиной в полмили, там же и заканчивалась, словно уроборос[50], огибающий сердцевидную зону на Бикон-хилл. Когда-то здесь располагались все теле- и радиостанции Гонконга, и две улицы, пересекавшие Бродкаст, носили названия Маркони и Фессенден – в честь пионеров радио, но впоследствии все станции, одна за другой, выехали отсюда. Остались только РТГК (Радио и Телевидение Гонконга) и Коммерческое радио Гонконга, а также жилые кварталы с заоблачно высокими ценами. Семья То обитала в десятиэтажном здании, где на каждом этаже находилось по две квартиры, и в их квартира на двоих занимала около трехсот квадратных метров площади. Окна гостиной выходили на балкон и смотрели на восток, к хозяйской спальне примыкала отдельная ванная комната. О такой жизни боэльшая часть чиновников в Гонконге могла только мечтать.

Но когда умерла Сиу-Ман, Вайолет стало душно в этой квартире. Она включала все лампы, телевизор и радио, но это не могло изменить того, что дома она была совсем одна. Ее мучали мысли и сомнения, а поговорить было не с кем. Была у них домработница-филиппинка по имени Розали, и она работала у них так много лет, что Вайолет считала ее родственницей. А потом, в мае прошлого года, отец ее уволил и стал нанимать домработниц по договорам, и Вайолет стало еще более одиноко.

В тот вечер Вайолет вдохнула поглубже и дрожащими пальцами набрала и отправила эсэмэс единственному человеку, которому доверяла: своему брату.

Она мертва!!!

Щелк. Воспоминания Вайолет были прерваны звуком открывшегося замка. Каждое утро, ровно в девять, приходила домработница, мисс Вонг, чтобы сделать уборку. Потом она приходила в шесть часов вечера, чтобы приготовить ужин для Вайолет и ее отца. В те дни, когда Вайолет не надо было идти в школу, мисс Вонг готовила для нее какой-нибудь простой ланч. На завтрак Вайолет съедала бутерброд, а отец уезжал рано и завтракал в кафе.

А было время, когда завтрак в семействе То выглядел совсем иначе.

Завтрак – это было то время, которого Вайолет больше всего ждала. Розали хлопотала в кухне, отец пил кофе и смотрел выпуск новостей по телевизору, а мама поругивала яичницу, приготовленную Розали. Нет, в этом не было ничего похожего на прекрасное семейное единство просто для Вайолет и ее родителей это была возможность вместе посидеть за столом. Отец пропадал в деловых поездках или надолго задерживался в офисе, а матери частенько не бывало дома. А потом, шесть лет назад, мать оставила записку, в которой было просто и коротко сказано, что она уходит от своего молчаливого мужа. С тех пор она дома не появлялась.