Вторая Пуническая война - [175]

Пока на левом крыле и в центре римских позиций кипела яростная битва, войска Нерона бездействовали. Гай Клавдий хмуро поглядывал на высокий холм, где засели галлы, и думал, как ему в данной ситуации поступить. Склоны возвышенности были достаточно круты и представляли серьезное препятствие для идущих в атаку войск. Но иного выхода не было, местность не позволяла совершить обходной маневр вражеского фланга. Консул обратился к легионерам: «Зачем же мы так спешили, зачем отшагали такую дорогу?» (XXVII, 48) – и указал мечом на холм. Легионы пошли в наступление. Римляне достигли возвышенности и стали взбираться наверх, но засевшие на холме галлы забросали атакующих копьями. Когда же легионеры добрались до вершины, то кельты стали рубить их мечами и сталкивать вниз ударами щитов. Воины Нерона один за другим покатились по склону к подножию холма, и консул во избежание ещё больших потерь приказал трубить отход.

К этому времени битва между легионами Марка Ливия и иберийцами Гасдрубала достигла своего апогея. Истомленные длительным боем, слоны перестали слушаться погонщиков и теперь бросались как на римский строй, так и на ряды карфагенян. Некоторых животных вожаки убивали сами, нанося сильные удары долотом и молотком в место, где шея соединяется с головой. Иберийские пехотинцы, уже сражавшиеся с римлянами в Испании, бились храбро и умело, шаг за шагом оттесняя назад легионеров. Тогда Ливий отправил в бой триариев, и наступление карфагенян вновь замедлилось. Солнце палило нещадно, противники обливались потом, но накал битвы только возрастал.

Нерон объехал свои потрепанные войска и в очередной раз посмотрел на вершину холма. Победа осталась за галлами, но, к удивлению консула, они не трубили в карниксы, не били мечами по щитам и не оглашали окрестности боевым кличем. И вообще вели себя на удивление тихо. Они даже не бросились преследовать отступающих по склонам холма римлян, что навело Нерона на определенные размышления. Ведь если у противника что-то идет не так, то этим надо воспользоваться. Консул окинул взглядом поле боя и внезапно понял, что ему надо делать. Решение было таким же авантюрным, как и идея перебросить войска с юга на север Италии, зато в случае успеха победа гарантированно оставалась за римлянами. Гай Клавдий приказал легиону следовать за ним и повел воинов по тылам римской армии на помощь Марку Ливию.

Легионеры шли быстрым шагом, но Нерону казалось, что идут они слишком медленно, и поэтому он несколько раз отдавал приказание ускорить движение. Консул боялся, что засевшие на холме галлы заметят переброску легиона на правый фланг, воспользуются этим и атакуют римлян. Поэтому Гай Клавдий торопил своих людей, стремясь как можно скорее достичь правого фланга римской армии. Легионеры дружно топали калигами, то ускоряя шаг, то переходя на бег, а справа от них грохотало сражение, звенели мечи, лилась кровь и погибали их товарищи по оружию. Наконец отряд Нерона миновал боевую линию римлян и стал огибать фланг легионов Марка Ливия. И никто из воинов сражающихся армий не заметил этого маневра – ни бойцы Ливия, ни карфагеняне.

Консул остановил отряд и дал время воинам отдышаться. После чего скомандовал «поворот направо!» и повел тяжеловооруженную пехоту на правый фланг карфагенян. Выполняя приказ командующего, несколько манипул взяли чуть левее, зашли пунийцам в тыл и тоже устремились в атаку. Этого не ожидали ни Марк Ливий, ни Гасдрубал. Легионеры Нерона метнули пилумы, и целые ряды иберийцев повалились на землю, поскольку щиты испанцы держали в левой руке, а римляне атаковали справа и с тыла. Легион пошел врукопашную. Иберийскую пехоту теснили с трех сторон, и в этой страшной давке израненные и лишившиеся погонщиков боевые слоны производили страшное опустошение, топча как римлян, так и пунийцев.

Гасдрубал понял, что ещё немного, и битва будет окончательно проиграна. Собрав вокруг себя самых лучших бойцов, полководец в очередной раз устремился на вражеские ряды. Если фронт легионов будет прорван, то сохранится пусть и минимальный, но шанс на победу. На этот раз римляне не выдержали мощной атаки, их строй посыпался, и испанцы устремились вперед, не обращая внимания на напиравших с фланга воинов Нерона. На острие атаки шел Гасдрубал со своими телохранителями, они прорубали коридор сквозь плотные ряды легионеров. И всё-таки прорваться никому не удалось. За исключением нескольких боевых слонов, которые лишились вожаков, и каким-то чудом оказавшись в тылу легионов, спокойно разгуливали по полю.

Гасдрубал не отступил ни на шаг. Под ним ранили коня, но он ловко спрыгнул на землю, подхватил щит убитого легионера и продолжал сражаться пешим. Римляне наступали со всех сторон, но сын Гамилькара рубил врагов мечом, бил краями тяжелого щита и одновременно уклонялся от множества ударов. Рядом сражались воины личной охраны полководца, но их становилось всё меньше, и римляне постепенно брали их в кольцо. Гасдрубал уже с трудом отражал градом сыпавшиеся со всех сторон удары, вскоре силы оставили военачальника, и он упал под натиском легионеров. Как и их командующий, иберийские пехотинцы бились до конца, и были изрублены озверевшими римлянами. После этого легионы ударом во фланг опрокинули ливийских копейщиков и смяли центр карфагенской армии. Отряды лигурийцев даже не стали вступать в бой, а сразу же обратились в бегство, стараясь поскорее покинуть место сражения. Окрыленный победой, Нерон обошел холм, где оборонялись галлы, и атаковал его с другой стороны, без труда прорвавшись на вершину возвышенности. И только тут он понял, почему кельты так странно вели себя во время битвы.