Вторая Пуническая война - [173]

Военный совет состоялся на следующий день. Кроме Нерона, Ливия и их трибунов с легатами на нем присутствовал претор Луций Порций Лицин, отступивший со своими войсками к консульскому лагерю. Решали, как поступить в сложившейся ситуации. Большинство участников совещания высказалось за то, чтобы войско Нерона отдохнуло после утомительного марша. И пока легионеры набираются сил, необходимо узнать как можно больше о вражеской армии и только после это вступить в битву с Гасдрубалом. Марк Ливий помнил советы Фабия Максима и собирался им неукоснительно следовать.

Тогда слово взял Нерон. Он вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию, предложил немедленно начать приготовления к битве и настаивал на том, чтобы дать сражение карфагенянам в этот же день. Гай Клавдий упирал на то, что Ганнибал в любой момент может обнаружить его отсутствие и атаковать консульский лагерь в Апулии. К чему это может привести, всем известно. Поэтому необходимо как можно скорее разбить врага, пока он не знает о подошедших подкреплениях, а самому Гаю Клавдию как можно скорее вернуться к своим войскам. Был ещё один очень опасный момент, на который командующий обратил внимание. Ганнибал мог оставить армию Нерона в покое и совершить марш-бросок на север, чтобы как можно скорее соединиться с Гасдрубалом. И не факт, что исполняющий обязанности командующего Квинт Катий сможет ему помешать. Вот тогда поражение действительно неминуемо, поскольку армия Марка Ливия и небольшой отряд Нерона окажутся зажатыми между двумя превосходящими их по численности карфагенскими армиями. После этого путь карфагенянам на Рим будет открыт, и вряд ли стоявшие в Нарнии войска смогут предотвратить катастрофу. Последний аргумент Нерона оказался настолько убедителен, что все присутствующие на совете согласились с консулом. Ливий закончил совещание, битва была решена.

Вскоре римские легионы покинули лагерь и приготовились к сражению.

* * *

Заметив движение в расположении врага, Гасдрубал понял, что противник готовится к сражению, и решил принять вызов. Он досадовал на себя за глупую задержку с осадой Плацентии и жалел о впустую потерянном времени. Теперь на юг приходилось пробиваться силой. До сегодняшнего дня Гасдрубал несколько раз пытался вызвать противника на битву, но Ливий предпочитал отсиживаться за лагерными укреплениями. Сын Гамилькара не мог идти вперед, оставляя в тылу врага, и поэтому был вынужден оставаться на месте. Но теперь противник решил изменить тактику, и у Гасдрубала появился шанс сразиться с римлянами в открытом бою. Карфагеняне выходили из лагеря и строились в боевой порядок, а их командующий в сопровождении телохранителей проехал к римским позициям. То, что увидел Гасдрубал, не на шутку его встревожило. Во вражеских рядах он заметил легионеров со старыми щитами, каких он раньше не видел у противника, а среди всадников были воины на отощавших лошадях. Да и римская армия казалась многочисленнее обычного. У командующего появились смутные подозрения относительно происходящего, и он не стал спешить с битвой. Пунийцы вернулись обратно в лагерь. Гасдрубал распорядился провести тщательную разведку около римского расположения и по возможности захватить пленника.

Карфагенские лазутчики засели на берегу реки и стали поджидать, не отправится ли кто из римлян за водой, в то время как конные разъезды со всех сторон объезжали консульский лагерь. Гасдрубалу доложили, что как было у римлян два лагеря – один Луция Порция Лицина, а другой Марка Ливия, так они и остались. Причем оба не увеличились в размерах и количество палаток в них не прибавилось. Командующий не знал, что и подумать, когда ему сообщили о том, что вечером в лагере претора труба прозвучала один раз, а в лагере консула – дважды. Теперь всё встало на свои места, и Гасдрубал понял, что ему противостоят оба консула.

Полководец терялся в догадках, пытаясь понять, почему так произошло. Он был уверен, что второй консул воюет против Ганнибала и при всем желании не сможет объявиться в Северной Италии. Тем не менее это случилось. Значит, армия Ганнибала разбита, боевые действия на юге закончились, и римляне все силы сосредоточили против Гасдрубала. По-другому просто не могло быть, иначе Ганнибал тоже был бы здесь. Карфагенский командующий свято верил в стратегические таланты старшего брата, ему и в голову не пришло, что римляне могут обмануть Ганнибала.

Гасдрубал понимал, в каком сложном положении оказался. Ночью он распорядился погасить в лагере огни и стал выводить войска за линию укреплений, приказав соблюдать строжайшую тишину. Но поскольку всё происходило в спешке, то возникла сумятица и неразбериха, которой и воспользовались местные проводники, находившиеся при карфагенской армии. Пользуясь суматохой, они затерялись в толпе солдат, а оказавшись за пределами лагеря, бросились бежать и скрылись в темноте. Один из них перешел вброд протекающую неподалеку реку Метавр и ушел домой, а другой укрылся в надежном месте, где надеялся переждать опасность. Когда Гасдрубалу доложили о бегстве проводников, то он пришел в ярость, поскольку сам не знал, куда теперь вести армию. Но сделать уже ничего было нельзя, и командующий отдал приказ о выступлении.