Вторая попытка - [23]

Боже мой. Почему я не престарелая женщина, а старшеклассница? Была бы здесь новенькой.

Шестнадцатое августа

Мама сегодня не поднимется с постели.

Отец исчез из дому на заре, а когда вечером зайдет солнце, он сядет на свой велосипед и покатит куда глаза глядят.

Моя сестра в Калифорнии пойдет в магазин за новыми туфлями, пребывая в счастливом неведении о том, какой сегодня день.

А я буду сидеть и думать о том, что обязана своим появлением на свет дырочке в презервативе. Противозачаточной пилюле, которую забыли принять. Сбившейся с места диафрагме. Какой-то случайности. Я — вторая дочь, и они совсем не хотели иметь меня после первого сына, который не должен был умирать. Я буду раздумывать о том, что само мое существование неразрывно связано с этой смертью.

Я скажу это совсем тихо, потому что никто и никогда не произнесет это вслух:

— С днем рожденья, Мэтью Майкл Дарлинг. С днем рожденья тебя.

Двадцатое августа

Я пытаюсь быть милой с отцом. Пытаюсь, но безуспешно.

Я даже предложила ему ехать за мной на велосипеде, пока я буду бежать пятикилометровый кросс. Если бы он только знал, какая это была для меня огромная жертва. Я не только всю жизнь ненавидела, когда он катался за мной на велосипеде, но в последнее время сам бег превратился для меня в настоящую пытку.

Раньше я бегала без усилий, хоть и не любила этого занятия. Прошлой осенью я сломала ногу, но сейчас все тело как будто требует, чтобы его размяли. У меня такое ощущение, будто я набрала лишних двадцать килограммов, хотя весы показывают мой обычный вес. Каждый мой вздох затруднен, как будто я бегу в космическом скафандре, и при этом у меня не работает шланг подачи кислорода. Я знаю, что выгляжу я так же ужасно, как и чувствую себя, и мне совершенно не хочется, чтобы папочка лишний раз обращал на это мое внимание.

— Я же велел тебе тренироваться в этом дурацком лагере! Теперь посмотри на себя! Хочешь, чтобы тебя снова сделал какой-нибудь девятиклассник?

Конечно же, не хочу. Мое возвращение в прошлом сезоне, после того как я оправилась от травмы, оказалось полным провалом. Я изо всех сил стараюсь забыть этот унизительный для себя сезон, когда меня обгоняли те, кого я раньше побеждала в два счета. Но забыть не могу. С тех пор меня больше всего волнует то, что я не могу прийти к финишу в пределах двадцати секунд от моих старых личных рекордов. Я так думаю: если я не могу переплюнуть саму себя в прошлом, то какой в этом всем смысл? После того как побываешь первым номером, трудно привыкнуть к роли посредственности.

Я хочу бросить. Если мой уход сделает меня жалкой неудачницей, то пусть так и будет.

Я еще ничего в жизни не бросала. Плюс я капитан, старшеклассница, ветеран школьной команды с четырехлетним стажем. А капитаны-старшеклассники и ветераны с четырехлетним стажем спорт не бросают.

А я очень хочу бросить.

На самом деле, единственная проблема с концепцией ухода у меня такова: если я брошу команду, то мне на время придется перестать бегать вообще. Я буду скучать по полуночным пробежкам в одиночестве по нашей округе. Только они могли хоть как-то помочь мне справиться с бессонницей, ну, кроме еще поздних разговоров по телефону с Тем, Чье Имя Должно Остаться Неизвестным. Тогда я чувствовала себя причастной к чему-то более важному, чем мое жалкое существование в захолустном городке. Тогда я ближе всего подошла к религиозной вере. Жаль, что я никогда не испытывала этого чувства спокойствия на практике, или когда добивалась чего-то, или даже когда побеждала.

Еще одна проблема с уходом заключается в том, что тогда мой отец станет настаивать на том, чтобы я пошла к хирургу. Моя мать ненавидит больницы и поэтому поддержала мое решение не ложиться под нож. А может быть, она видит то, что недоступно моему папе-фанатику. Она знает, что никакой ортопед не в силах вылечить основной источник боли — мою голову.

Двадцать восьмое августа

Бестолковая Парочка настигла меня, когда я занималась шопингом перед школой.

Я решила, что ресторанный дворик будет единственным безопасным местом во всем супермаркете, поскольку Бестолковая Парочка не ест. Но мне повезло, и они оказались прямо за мной в очереди в «Синнабон», где я купила пончик, а они приобрели диетическую колу. Они могли бы затовариться своей колой в любой другой из тридцати восьми забегаловок торгового центра графства Оушн, но, повинуясь некоему садомазохистскому порыву, они решили сделать это в «Синнабон». Но я отклонилась от темы.

— Боже мой!

Какой же у Сары противный гнусавый голос, его ни с чем не перепутаешь. (Ха. Ее родители настолько богаты, что можно подумать, будто они заплатили за то, чтобы ее аденоиды были вынуты через нос, а затем слегка подрезаны. Или что они, по крайней мере, выдают ей целую пачку салфеток, перед тем как она выходит из их имения на берегу моря.)

— Боже мой! Погляди на меня, Джесс! Я стала худее, чем ты!

Я не собиралась поощрять ее диетическое расстройство своим согласием, но что правда, то правда: Сара действительно рассталась с большим количеством жира. Но еще более ненормальным, чем ее анорексия, выглядела ее загарорексия,