Вторая попытка Колчака - [30]

«Блюхер» не стал даже для очистки совести плеваться огнём вслед уходящим победителям: нужно было отобрать у пучины как можно больше жизней немецких моряков – некогда.

– А ведь подобной виктории не было со времён Синопа, а, господа? – весело посмотрел на окружающих его офицеров Бахирев. – Потопить артиллерией несколько крупных кораблей противника.

– Возможно, ничего ещё не кончилось, господа, но вряд ли состоится продолжение: если бы кто-нибудь шёл на перехват, то чёрта с два «Блюхер» остался бы на месте сражения – наверняка вцепился бы в след и наводил свои главные силы на нас. А вот немецкие подводные лодки впереди ожидать могут.

– Вряд ли, Александр Васильевич, – вяло отозвался адмирал. – Да, эти нырялки весьма удачно дебютировали в войне, не ожидал от них такой эффективности, признаю. Но, во-первых, считаю это просто везением, а во-вторых, скоро стемнеет, и обнаружить нас будет крайне затруднительно.

– До заката ещё час, – напряжённо буркнул Пышнов. – Плюс сумерки…

– Да перестаньте, Александр Михайлович! Вечно вы всё видите в чёрном цвете, – усмехнулся Вяхирев. – Прикажите лучше доставить нам на мостик коньячку с лимоном. Шампанское откроем за обедом, а пока всем нам стоит сбросить напряжение…

Прихлёбывая душистый шустовский, Колчак вполуха слушал, как адмиралу докладывают о потерях и повреждениях, – в общем, ничего серьёзного: два из четырёх крейсеров простоят недельку-другую в ремонте, «Адмиралу Макарову» требуется более серьёзное «лечение», около месяца, а «Паллада» почти не царапнута. Убитыми и ранеными около двух сотен человек. Так что действительно победа – немцы потеряли три корабля и, наверняка, более тысячи своих моряков, к тому же минные банки поставлены и, дай Бог, поставлены не даром, ещё кораблик-другой у кайзеровского флота отберём…

Достаточно быстро темнело, и всё менее вероятной становилась атака из-под воды, напряжение постепенно спадало. Действительно обошлось, и следующим утром отряд Бахирева бросил якоря на Ревельском рейде.

На следующий же день передовицы российских газет запестрели сообщениями о громкой победе Балтийского флота. И это пришлось весьма кстати: во-первых, русские моряки уже давненько не добивались решительных викторий над противником, и над ними дамокловым мечом нависал позор Цусимы, а во-вторых, обществу как никогда требовались позитивные сведенья с полей сражений. После разгрома армии Самсонова хоть и произошли уже две Галицийские битвы, хоть и имелись в них некоторые успехи, но были они достаточно невнятны. Но даже за них генерал Рузский получил аж два Георгиевских креста сразу – третьей и второй степени…

А здесь была конкретная и решительная победа. Император не стал жадничать по такому случаю, и на офицеров, участвовавших в сражении, пролился золотой дождь: Бахирев получил Георгия третьей степени на шею, командиры крейсеров и многие из офицеров – то же самое, но четвёртую степень на грудь. Без орденов не остался никто. С мечами и бантом, как правило.

На груди Александра тоже закачался белый эмалевый крестик, самая скромная с виду и, в то же время, самая почётная награда для любого российского офицера. К этому ордену никогда не добавлялись мечи, ибо сам он мог быть получен только за подвиг в бою, никогда он не украшался бриллиантами, да и вообще не украшался никак – сама учредительница «Ордена Святого великомученика Георгия» Екатерина Великая запретила это – белый крест на чёрно-оранжевой ленте не нуждался ни в каких дополнениях.

В Морских собраниях всех сколько-нибудь серьёзных баз Балтийского флота загремели балы.

А вот на южном побережье Балтики настроения были совершенно противоположные…

Глава 8 Адмиральштаб

Гросс-адмирал Тирпиц, получив нагоняй от самого кайзера, немедленно собрал совещание в Адмиралыптабе. И не без повода: прошло всего несколько месяцев войны, а обстановка на море складывалась всё более и более угрожающая для Хохзеефлотте. Тем более, что недавно, в довесок к поражению на Балтике, пришли сведения из Южной Атлантики: адмирал граф Шпее со своей эскадрой благополучно пересёк Тихий океан, несмотря на все старания флота микадо перехватить значительно более мощными силами германские крейсера, навёл шороху вдоль американского побережья, после чего, миновав мыс Горн, его отряд появился в океане Атлантическом. Это было более перспективно в плане нарушения вражеских торговых коммуникаций, но и более опасно – здесь имелось значительно больше шансов наткнуться на английские боевые и торговые корабли.

Но в британском Адмиралтействе тоже сделали выводы после боя с «Гебеном» – вступать в бой даже с равными, даже со слегка уступающими силами немцев весьма чревато. Из метрополии в южную Атлантику были отправлены броненосные крейсера «Шеннон» и «Блэк Принс». Адмиралу Креддоку[7] рекомендовалось до их присоединения боя с противником не искать и отойти со своими кораблями на Фолклендские острова, под защиту линкора (старого броненосца) «Канопус». Английский адмирал выполнил приказ и отошёл со своими крейсерами «Гуд Хоуп», «Монмут» и «Глазго» в Стенли Харбор.[8] Через неделю по прибытии крейсера из Великобритании сообщили по радио, что они на подходе, Креддок вышел навстречу. И надо же такому случиться, что именно в этот момент эскадра фон Шпее подходила к Фолклендам. Шпее погнался за дымами, справедливо полагая, что острова никуда не денутся, а что это за корабли – неважно, если боевые – навязать бой, если транспорты – на дно! Что и произошло: эскадра адмирала Креддока, усиленная броненосным крейсером «Шеннон», который более чем вдвое увеличил её огневую мощь, встретилась с немцами несколько севернее Фолклендских островов. А чуть позже подошёл и «Блэк Принс». В результате произошедшего сражения потерь в кораблях не было, обе стороны нахватались попаданий, но если у англичан в этих водах имелись базы, на которых можно было «подштопать» дырки в корпусах и подремонтировать механизмы, то у немцев в этом плане дело было швах… Наиболее пострадавшие «Шарнхорст» и «Гнейзенау» догребли до Монтевидео, где по требованию властей, не желавших портить отношения с Владычицей Морей, пришлось спустить флаги и интернироваться.