Вторая попытка Колчака - [29]

Надо сказать, что «Новик» с Особым полудивизионом после успешной торпедной атаки «Аугсбурга» отнюдь не вывалились из сражения. Построившись в пеленг, они стали достаточно быстро нагонять сражающихся и вцепились своими пушками в германские лёгкие крейсера. Не такая уж и авантюра, даже если не учитывать помощь кормового плутонга «Рюрика». По мощи огня, кстати, пять русских эсминцев даже перекрывали суммарный бортовой залп двух немецких бронепалубников.

Бёкер, командир «Мюнхена», понял, что нужно уйти хотя бы из-под огня русского флагмана, который уже успел своими стодвадцатками здорово подрасковырять надстройки и борт его крейсера – от эсминцев ещё можно было отмахаться. А может, и сами отстанут…

Не отстали.

– Поднять: «Преследовать противника! Поворот влево четыре румба», – азартно выкрикнул Палецкий, и «Новик» послушно повалило в повороте. Манёвр повторили идущие следом «Пограничник», «Охотник», «Сибирский стрелок» и «Генерал Кондратенко».

– Есть, Пётр Петрович, врезали! – удовлетворённо потёр руки артиллерийский офицер «Новика» Федотов, весело посмотрев на командира. – Беглый огонь! – это уже в микрофон.

Все четыре стодвухмиллиметровки эсминца дружно зарявкали в сторону «Мюнхена» с максимально возможным темпом. Вообще-то данная артсистема была одной из самых скорострельных в мире среди установок своего класса – до пятнадцати выстрелов в минуту. Но это, конечно, не в бою на качающейся палубе корабля, а на полигоне. Неприцельно. Но и в имеющейся ситуации каждые десять секунд распахивалось жерло зарядной каморы, из неё со звоном вылетала латунная гильза, заряжающий загонял в ствол новый унитарный патрон, замок с чавканьем закрывался, наводчик, не отрываясь от прицела, слегка доворачивал колесико…

– Огонь! Огонь! Огонь! – регулярно звучало у каждой пушки. И снаряды летели к цели. Минимум два из каждого ствола находились в полёте в любой момент времени. Эсминец в артиллерийском бою крыл крейсер. Пусть это и был самый лучший в мире эсминец, а крейсерок – так себе. Но действительно – на «Мюнхене» наблюдалось уже два пожара, отвечали на обстрел только три пушки из пяти стрелявших на борт, а «Новику» досталось пока только одно попадание.

Особый полудивизион тем временем исправно курочил своим огнём «Бремен». А там огневое преимущество русских было вообще почти двукратным – восемь стволов против пяти. Но первым в нокдаун отправился всё-таки «Сибирский стрелок» – на протяжении двух минут он схлопотал целых три попадания. И если два из них оказались не более чем неприятными, то третий снаряд с немецкого крейсера взломал борт ниже ватерлинии. Вода стала распространяться по машинному отделению, скорость стремительно упала, и русский миноносец вывалился из общего строя. Но немцам прилетало всё-таки больше. Оба лёгких крейсера Кайзермарине горели и достаточно вяло отвечали своим преследователям. Однако имели они значительно большую боевую устойчивость. Тем более, что на зюйд-весте нарисовался дымок. Дымок, быстро вырастающий в ДЫМ.

– Дым прямо по курсу! – рванул своим криком сигнальщик на «Новике».

– Понятно, – немедленно отреагировал на вновь поступившую информацию Палецкий. – Отсигналить остальным: «Прекратить преследование. Присоединиться к крейсерам. Следовать за мной!»

По поводу дыма на горизонте, стремительно превращающегося в БОЛЬШОЙ ДЫМ, на русских крейсерах тоже особых иллюзий не испытывали:

– Как минимум «Блюхер» торопится на помощь своим меньшим братьям, – Вяхирев опустил бинокль. – А может даже и «Фон-дер-Танн» или «Мольтке».

– Да уж, – не преминул встрять Колчак, – явно не пароход какой-нибудь решил полюбопытствовать…

– Это понятно, – кивнул адмирал. – Запросить о потерях, повреждениях и расходе боезапаса!

– Есть! – немедленно отозвался Пышнов.

Обратный доклад последовал минут через пять: убитых и раненых около двухсот человек на четырёх крейсерах, израсходовано почти шестьдесят процентов снарядов. Это приблизительно. Ибо во время боя вести точные подсчёты совсем не с руки.

Благо, что старания не пропали даром: «Фридрих Карл» уже прилегал на правый борт, и было понятно, что дальше морского дна ему отсюда уже не уйти. «Роон» прекратил перестрелку и устремился под защиту подходящего «большого брата». «Бремен» и «Мюнхен» поступили аналогично.

– И мы отходим, – мрачно промолвил Бахирев, наблюдая за ретирадой противника и разглядев в бинокль «Блюхера». – Боезапаса недостаточно, чтобы навязывать бой такому противнику.

– Это если нас ещё отпустят, Михаил Коронатович, – пессимистично заметил Пышнов.

– Не отпустят – у нас ещё есть чем огрызнуться. Но вряд ли они посмеют преследовать.

– Полностью согласен, – поддержал адмирала Колчак. – Им ещё своих из воды вылавливать. Да и силы у нас с немцами вполне сравнимые.

– Да уж, Александр Васильевич, – кивнул командующий эскадрой. – Совершенно точно подмечено. Не та сейчас ситуация для колбасников, чтобы нам бой навязывать.

Фрегаттен-капитан Эрдман был того же мнения: преследовать в одиночку четыре броненосных крейсера противника – верх самонадеянности. Пусть они и потрёпаны в предыдущем бою, пусть у них и неполный боезапас, но всё равно эти корабли представляют из себя грозную силу. К тому же с ними эсминцы во главе с этим чёртовым «Новиком» – можно нахвататься попаданий, а потом не суметь отбить торпедную атаку. Благо что удалось спасти «Роон» и лёгкие крейсера от уничтожения, а отряд контр-адмирала Беринга – от полного разгрома…