Не дождётесь!
И щипать себя бесполезно… Уже и так, наверняка, и на бедре, и на руке синяки от этого дела. Это не сон, это не бред, не галлюцинация. Это реальный мир, в котором придётся жить, — из зеркала на Степана ошарашено смотрело хорошо знакомое лицо его полного тёзки и коллеги. Но, знакомое только по фотографиям, однако, такую бороду не перепутаешь ни с чем.
Кстати, судя по дате на календаре и времени на часах, то жить ему и в этом мире осталось недолго — Буквально пару часов, если всё пойдёт так, как и в «прошлый раз»…
Даже в «покинутой» жизни оставалось дольше. Хоть и, наверняка, неприятней. Да какая смерть приятна? И здесь есть надежда от неё уйти. Знание — сила, кто предупреждён — тот вооружён. Уж во всяком случае, сегодня курносая не зацепит его своей косой. А там — подёргаемся!
В дверь салона постучали.
— Войдите!
— Ваше превосходительство, — на лице флаг-офицера лейтенанта Дукельского было написано нешуточное беспокойство. — Отряд Бубнова вернулся без «Страшного», а с моря доносятся звуки боя…
— Немедленно «Баяну» выйти в море. Через пять минут я буду на мостике.
— Есть, ваше превосходительство! — лейтенанта словно корова языком слизнула.
— Неужели у Валерки получилось? — думал командующий Тихоокеанским флотом Степан Осипович Макаров, надевая пальто. — Ведь я же это за шутку принял, за желание утешить старого друга, чуть ли не за сверхгуманный вариант эвтаназии… Ладно, как говорила знаменитая Скарлетт: «Об этом я подумаю завтра…».
— Доброе утро, Степан Осипович! — поприветствовал командующего уже находившийся на мостике начальник штаба контр-адмирал Молас.
— Здравствуйте, Михаил Павлович! Что «Баян»?
— Только что выбрал якоря и пошёл.
— Молодцы! Передайте Вирену моё удовольствие за быстрый выход.
А «Баян» тем временем неудержимо разгонялся в сторону звуков канонады, доносившейся из-за Ляотешаня. Из всех его четырёх труб валил густой дым, и единственный броненосный крейсер порт-артурской эскадры всем своим видом показывал, что сейчас он покарает дерзких недомерков, которые посмели хозяйничать вблизи квантунских берегов.
— Ваше превосходительство, — подошёл командир броненосца Яковлев, — с Тигрового хвоста передали, что ночью видели огни в море.
— Спасибо, Николай Матвеевич. Учту.
Ну вот — нарисовалась отмазка на предмет невыхода в море эскадры, когда с «Баяна» передадут о наличии нескольких крейсеров на подступах к Артуру. Хотя можно себе представить удивление подчинённых, когда они узнают, что такой беззаветный храбрец, как Макаров, который, не задумываясь, выходил в бой даже на малюсеньком «Новике» вдруг решил проявить столь неожиданную осторожность.
— Может, стоит отдать приказ разводить пары и приготовиться к съёмке якорей?
Ну вот, начинается…
— А с какой целью, Михаил Павлович? Выход в море назначен на полдень. Какие причины имеются для того, чтобы его ускорить? К тому же, после того, что мы с вами только что услышали, возможно, вообще придётся отложить сегодняшние учения. Эти «огни в море», которые видели с Тигровки, не грибы собирали. Предполагаю, что японцы нынешней ночью набросали мин в ближайших к рейду окрестностях. А рисковать потерять от подрыва ещё один боевой корабль, когда «Цесаревич», «Ретвизан», «Севастополь» и «Паллада» небоеспособны, я не имею права.
Как и ожидалось, подобное решение командующего флотом здорово ошарашило Моласа, что легко читалось по выражению его лица.
— Как скажете, Степан Осипович.
— А вас я пока попрошу приготовить приказ о списании в экипаж капитана второго ранга Бубнова. Не дождаться потерянного миноносца в море и спокойно прийти на рейд… Такие командиры отрядов мне не нужны.
— Не горячитесь?
— Ни в коем случае. На его место — капитана второго ранга Елисеева. Далее: с «Ретвизана», «Цесаревича», «Паллады» приготовиться сдать в порт по четыре семидесятипятимиллиметровых орудия, с «Дианы» столько же, с «Аскольда», «Баяна», «Победы» и «Пересвета» — по две. Пригласите ко мне назавтра к одиннадцати часам Кутейникова — обсудим установку этих пушек на миноносцы.
— Простите, Степан Осипович, — не сразу понял начальник штаба.
— Наши истребители почти в два раза слабее японских. Необходимо серьёзно усилить их огневую мощь. А водоизмещение аналогичное. Так что наверняка есть возможность заменить кормовую сорокасемимиллиметровую, на более серьёзное орудие и у нас. Сначала, разумеется, проверим насколько это возможно. Думаю, что сперва проверим на «Боевом», «Бдительном» и «Сильном», а потом, если результаты окажутся обнадёживающими, в чём я практически уверен, довооружим и остальных.
— Ваше превосходительство, — на мостик поднялся капитан второго ранга Кроун, недавно прибывший из Шанхая, где оставил своего интернированного «Манчжура», чтобы заменить командира «Пересвета» Бойсмана. — Проходил мимо радиорубки — радио с «Баяна».
— Читайте, Николай Александрович.
— «Страшный» затонул, Принял из воды пять матросов. Атакуют два броненосных и четыре малых крейсера. Возвращаюсь в порт.
— Добро. Распорядитесь передать: «Бой не принимать, возвращаться на рейд».
* * *
На свинцово-серой поверхности Жёлтого моря ещё виднелось ещё около полутора десятков голов моряков с потопленного «Страшного», но оставаться здесь было уже совершенно невозможно: «Асама», «Токива» и Третий боевой отряд адмирала Дева, включавший в себя четыре сильнейших бронепалубных крейсера японского флота, приблизился очень серьёзно. А это четырнадцать только восьмидюймовых орудий против двух на «Баяне». Не говоря уже о лавине снарядов калибром в сто пятьдесят два миллиметра, на которые русский крейсер в бортовом залпе мог ответить всего из четырёх аналогичных стволов.
