Вторая осада Трои - [7]

Шрифт
Интервал

 — Гламуров. Он тут же сердечного друга разбудил и своим чудесным открытием с ним поделился. Тот долго ахал, восхищался, закатывал глаза — короче, млел. В такой трепетной атмосфере они легко позавтракали — чтобы не портить фигуры, — сделали друг дружке макияж и разбежались по своим делам, коих было невпроворот. Вечером в любимом клубе встретились, развлекались — все, как обычно. А на следующий день Тыковкин, улучив минутку, заехал в загс, где работала их общая знакомая. И узнал от нее, что Гламуровым ему стать, увы, не суждено. Во всяком случае, не в этом городе. Потому что вчера перед обедом здесь побывал его бойфренд и оставил заявление с требованием поменять свою устаревшую и неблагозвучную фамилию Козлов на современную Гламуров. А два Гламурова на один населенный пункт, пусть и немаленький, — это совсем не оригинально. По правде сказать, совершенно не комильфо.

Такого гнусного удара в спину Тыковкин не ожидал. И от кого?! «О темпора! О морес!» — мог бы горько воскликнуть он — если б знал. Но так как не знал, то кричать стал другое: что это он! он вчера придумал, а не Козлов; что это его собственное, авторское ноу-хау; что заявление этого подлого предателя надо немедленно порвать, сжечь и утопить вместе с ним самим в унитазе, а у него заявление принять и сразу, прямо сейчас, удовлетворить!..

Однако все было напрасно — другое заявление удовлетворили еще вчера — по знакомству. И ему был дан ход — не отменишь…

Таким вот образом Тыковкин стал придуманным наспех Нарциссовым, Козлов перековался на уворованного Гламурова, а дружба и любовь превратились в жгучую ненависть! Да какую — вплоть до визга при одном упоминании бывшего.

С тех пор они виделись лишь однажды — на торжественном приеме в честь подувявшей заокеанской кинозвезды, которая после долгого торга согласилась сняться в рекламе местной торговой компании. И заодно осчастливить своим дорогим присутствием день рождения ее владельца. Не пойти на этот прием для любого представителя местного бомонда было равносильно… даже трудно сказать чему… наверное, биению себя в грудь и признанию, что ты никто, ничто и звать тебя никак, плюс ходишь в китайском ширпотребе…

Там они всячески избегали друг друга, демонстративно кокетничая со всеми подряд, — даже, стыдно сказать, с женщинами, — а когда их ради аттракциона хитрыми путями все же свели — закатили всеми ожидаемую истерику.

Сначала Нарциссов презрительно и вполне великосветски осведомился:

— Ну что, хорошо тебе с упертой фамилией, гнида противная?

На что Гламуров ему находчиво и не менее изысканно ответил:

— Сама такая, тварь подзаборная!

Затем последовали другие слова, не столь изысканные и совсем непечатные, а закончилось все банальным мордобоем — правда, с поправкой на ориентацию. Из коего оба вышли расцарапанными, угвазданными фуршетной едой и напитками, в порванной одежде, с поредевшими шевелюрами и лягучими синяками на ногах.

Заокеанская кинозвезда была немало этим зрелищем фраппирована. И намекала, по слухам, чтобы ей за моральный урон доплатили. Хотя могла бы и посовеститься — все же от них пошло. До их веяний таких изысков здесь не наблюдалось. По крайней мере прилюдно.

Больше с той поры бывшая сладкая парочка нигде и никогда не встречалась. Даже при разделе имущества — этим занимались их поверенные. Что же касается разных элитарных городских мероприятий, то заказчики отныне должны были заранее решать — кто им ценнее: Нарциссов или Гламуров? И кого после мероприятия будет легче пережить в роли своего заклятого врага.

К ним-то в конце концов и направились группы захвата. Точнее, направились сначала к одному, Нарциссову, — он жил ближе к трассе, следующей мимо Трои, и был чуть более популярен в качестве специалиста по высокому.

Первой до него добралась группа генерала Жотова. Действовала она, как и положено по требованиям военного времени. Не обременяя себя звонками и разговорами, тихо вскрыла указанную информаторами дверь, сличила двух голубков, посапывающих на широкой, как плац, кровати, с имеющейся фотографией; одного, молодого, имеющего неосторожность вдруг открыть глаза, слегка приголубила по голове прикладом, а другому, постарше, заткнула кляпом рот, завернула его в одеяло и потащила из квартиры вон.

Когда извивающийся тюк выносили из подъезда, подоспела другая группа. Сразу все сообразив, выскочила из машины и попыталась отбить добычу. Началась молчаливая суровая рубка, прерываемая лишь хеканьем, смачными звуками ударов и негромкими криками «кия». На стороне опоздавших была неожиданность, приехавшим раньше мешал тюк — стеснял движения. Тюк пришлось бросить в ближайший сугроб, чтобы не мешал биться, однако произошло это поздно — приехавшие вторыми успели реализовать свои преимущества и проредить отряд противника. Дальнейшее было предсказуемо — меньшие силы отступили от своей добычи под ударами больших, тюк был закинут в другую машину и ею увезен.

Да, военное счастье переменчиво.

Группе генерала Жотова в итоге, теряя драгоценное время, пришлось мчаться по другому адресу — к Гламурову. Там все повторилось, как под копирку, единственное отличие — фото для сличения на этот раз отсутствовало, но бойцы выбрали


Рекомендуем почитать
Дом

Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.


Семь историй о любви и катарсисе

В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Чем латают черные дыры

Два рассказа писателя из цикла «историй от первого лица» уже публиковались в № 4 за прошлый год. Новые также составили пару. Главные герои рассказов «Острое чувство субботы» и «Чем латают черные дыры» пересекались только случайно и останутся друг для друга незнакомцами. И все же есть какое-то «кармическое» сродство между репортером-неудачником и сумасшедшим, который садится в метро, чтобы дописать на клавиатуре с болтающимся проводом свои послания «международному мировому Интернету». Униженные и оскорбленные, ставшие героями никем не записанных анекдотов, они выживают внутренней силой души, которая, оказывается, еще умеет надеяться.


Лёвушка и чудо

Очерк о путешествии архитектора к центру сборки романа «Война и мир». Автор в самом начале вычерчивает упорядоченный смысл толстовской эпопеи — и едет за подтверждением в имение писателя. Но вместо порядка находит хаос: усадьбу без наследного дома. И весь роман предстает «фокусом», одним мигом, вместившим всю историю семьи, «воцелением времени», центровым зданием, построенным на месте утраченного дома.


Последний из оглашенных

Рассказ-эпилог к роману, который создавался на протяжении двадцати шести лет и сам был завершающей частью еще более долгого проекта писателя — тетралогии “Империя в четырех измерениях”. Встреча “последних из оглашенных” в рассказе позволяет автору вспомнить глобальные сюжеты переходного времени — чтобы отпустить их, с легким сердцем. Не загадывая, как разрешится постимперская смута географии и языка, уповая на любовь, которая удержит мир в целости, несмотря на расколы и перестрелки в кичливом сообществе двуногих.


И раб судьбу благословил

В предложенной читателям дискуссии мы задались целью выяснить соотношение понятий свободы и рабства в нынешнем общественном сознании. Понять, что сегодня означают эти слова для свободного гражданина свободной страны. К этому нас подтолкнули юбилейные даты минувшего года: двадцать лет новой России (события 1991 г.) и стопятидесятилетие со дня отмены крепостного права (1861 г.). Готовность, с которой откликнулись на наше предложение участвовать в дискуссии писатели и публицисты, горячность, с которой многие из них высказывали свои мысли, и, главное, разброс их мнений и оценок свидетельствует о том, что мы не ошиблись в выборе темы.