Вторая осада Трои - [3]
Хорошо, что следом за ней шел, сотрясая пол и упираясь тяжелым взглядом поочередно в каждого возбудившегося, давний Сёмин подручный — он же телохранитель — Заза. А то ведь неизвестно, чем бы могли поминки закончиться — публика-то была сплошь избранная, давно отвыкшая себе хоть в чем-то отказывать, а тут такой вызывающий соблазн, ничьим авторитетом уже не защищенный. Звероватый же вид могучего, как утес, абрека с грубым шрамом на пол-лица, мелкими глазками, похожими на два кусочка слюды, утопленными глубоко в череп, расплющенным носом, бугристым телосложением и огромными ручищами до колен быстренько охолаживал. Ясно было, что этот питекантроп одним пальцем удавит и не поперхнется! Как не однажды, говорят, и случалось. Еще говорили, что как-то, защищая на стрелке хозяина, Заза впал в такое неистовство, что один урыл дюжину вражеских бойцов с ножами, битами и вполне себе огнестрельными пукалками. Перевернув попутно три их джипа. И даже хотел самого борзого из них тут же живьем съесть — по крайности чего-нибудь жизненно важное у него отгрызть, — да хозяин отговорил, предупредив о несварении.
Возможно, сам Сёма эти слухи и распускал — он на такие дела был мастак, сарафанное радио умел использовать на все двести. Но проверять это на себе ни у кого желания не было, поэтому от Зазы на всякий случай держались подальше.
Вот и сейчас все, даже несведущие московские гости, под его взглядом сразу обретали целомудренно-скорбный вид.
Все, кроме двух человек — двух отставных генералов.
Один из них был генерал Мотнёв — прозвище, несомое им по жизни, думается, указывать излишне. Если бы не оно, он бы давно маршалом стал. Но вместо этого три года назад был внезапно отправлен в отставку. Формально — за какие-то мелкие шалости: не то бронетехнику и истребители продал на Ближний нам Восток под видом металлолома, не то несколько многоквартирных домов у военных очередников умыкнул, не то секретные объекты иностранцам в бессрочную аренду сдал, не то отписал нужным людям контракты на снабжение войска продовольствием, которое оказалась давно просроченным, да и вообще несъедобным, из-за чего шестьдесят задохликов еле выжили, а семеро так и не смогли. А может, и за все вместе. В любом случае за такую мелочевку таких людей в отставку не отправляют — наоборот, очередную награду Родины дают к удобной дате, — если ты только кому-то дорогу не перешел и просто повод не понадобился. Выяснить, кому именно, генералу труда не составило — этот кто-то тут же его место и занял, расставшись наконец с надоевшей приставкой «зам». И ощетинился по всем фронтам, понимая: поверженный начальник не простит, война неизбежна.
И она началась!
Славная была баталия, на Арбате до сих пор ее вспоминают. Длилась она немногим меньше года, и было в ней все: засылка в тыл врага разведчиков и диверсантов, взаимная контрпропаганда и сливы в прессу, демарши и контрдемарши, тактическая игра на опережение, скрытое передвижение резервов, отвлекающие маневры, засады, добыча языков и, наконец, решающая атака, прорыв ударной группировки в ставку Верховного… после чего произошла еще одна внезапная отставка — теперь генерала Жотова (тоже, если поразмыслить, для прозвища фамилия удобная). Формально — за аналогичную мелочевку: застроенные коттеджами подмосковные полигоны, вконец усохшее в подземных хранилищах горючее, протыкаемые пальцем бронежилеты, наисовременнейшие ракеты, ни в какую не желающие грозно лететь, а желающие в лучшем случае пшикнуть на старте и изойти зловонным дымом, ну и прочую ерундовину.
В итоге этой военной кампании, вошедшей в арбатские анналы под кодовым названием «Как Мотня с Жопой перегрызлись», выигрыш, как всегда, достался другому, который и занял лакомое местечко, а оба генерала сильно подрастратились и оказались не у дел.
Обидно!
В жизни они, разумеется, не потерялись и на паперть с фуражками не пошли, — один в Госдуму пристроился, другой — в Совет Федерации, оба возглавили фонды по борьбе с коррупцией, однако масштаб был совсем не тот. Это им и их молодые длинноногие объяснили, перед тем как исчезнуть в столичном выхлопном тумане: дескать, выходили они за один уровень, а ныне уж другой, куда мельче, по рублевским-то меркам, почитай, ваще никакой, так что, дяденьки, извиняйте…
Немудрено, что злобу друг на друга генералы затаили лютую. У каждого в загородном особняке лежало по несколько десятков фотографий этой паскуды — не из-за опаски склероза, а для тренировки в плевках и стрельбе из именного оружия.
И когда они встретились в самолете, спецрейсом отправленном из Москвы на похороны, когда встали во время полета из кресел по одной и той же нужде, выбрались в проход и вдруг увидели друг друга… как же они побурели! Казалось, и того, и другого немедленно хватит удар. Да какой! Который сначала разорвет их, забрызгав генеральской требухой салон, а затем в клочья разнесет самолет! Они были похожи на два куска обогащенного когда-то урана, и всех спасло от неминуемого взрыва лишь то, что они так и не сблизились — разошлись по разным кабинкам. Заняв их надолго — покуда с помощью холодной воды, зеркала, некоторого вандализма и сильных выражений не пришли в себя…
Александр Кабаков – прозаик, журналист; автор романов «Все поправимо», «Последний герой», повестей «Невозвращенец», «Беглец», сборника рассказов «Московские сказки».Сандра Ливайн – американская писательница, автор сборника детективов и… плод воображения Александра Кабакова. «Моему читателю не надо объяснять, что повести Сандры Ливайн включили в книгу моих рассказов не по ошибке – я ее родил, существует эта дама исключительно на бумаге. Однако при этом она не менее реальна, чем все персонажи рассказов, написанных от моего имени в последние годы и включенных в эту книгу.Детективы Сандры Ливайн и другие мои фантазии на сиюминутные темы – две стороны одного мира».
У него за спиной девять жизней и двадцать тысяч миль на колесах — этот кот заставил свою хозяйку поволноваться. Когда Сьюзен Финден принесла домой двух новых питомцев, одному из них не хватило смелости даже выбраться из своего укрытия под кроватью. Но совсем скоро Каспер стал подолгу пропадать на улице, и гулял он, как выяснилось, не пешком… Свою историю, тронувшую сердца миллионов людей по всему миру, кот-путешественник расскажет сам!
Роман «Минское небо» повествует о столкновении миров: атомно-молекулярного и виртуального, получившего в книге название «Семантическая Сеть 3.0». Студент исторического факультета Костя Борисевич внезапно обнаруживает, что он является не простым белорусским парнем, а материализовавшейся компьютерной программой Kostya 0.55. Грани между мирами в сознании парня постепенно стираются, а в водоворот чрезвычайных событий втягиваются его друзья и соседи по съёмной квартире: вечно пьяный Философ, всезнающий мизантроп Ботаник и прекрасная девушка Олеся, торгующая своим телом в ночных клубах.
Замучили трудности в общении с лицами мужской национальности? Никак не можешь завести в доме порядочное существо на букву «М»? А может быть, между вами любовь, чувства, ла-ла? Да только он предпочитает не тихо-мирно сидеть у тебя под юбкой, а только изредка туда заглядывать? И с редкостным упорством выносит твою зубную щетку из своего дома? Или тебя можно поздравить: тебе посчастливилось обзавестись новеньким мужчиной — почти без пробега или совсем чуть-чуть подержанным? И теперь ты озабочена, как бы часом не испортить свое приобретение неправильной эксплуатацией? Во всех перечисленных случаях эта книжка — как раз то, что тебе надо! Журналистка «SPEED-Info» Жанна Голубицкая утверждает: любовь по определению не может быть провальным проектом. Из любого мужчины — если уметь с ним правильно обращаться! — может получиться не только нормальный человек, но и достойный спутник жизни.
Курочка Ряба снесла, как ей и положено по сказочному сюжету, золотое яичко. А дальше никаких сказок — один крутой реализм, столь хорошо знакомый читателям и почитателям Анатолия Курчаткина. Золотая лихорадка по Джеку Лондону — с ночной пальбой и нападениями на инкассаторов — что ни говорите, не самый традиционный сюжет для российской сельской глубинки. Но трясет-то эта лихорадка героев вполне нашенских — сочных, гоголевских, знакомых до боли… Ни один из них не выйдет без потерь из битвы за золотые скорлупки.
Два рассказа писателя из цикла «историй от первого лица» уже публиковались в № 4 за прошлый год. Новые также составили пару. Главные герои рассказов «Острое чувство субботы» и «Чем латают черные дыры» пересекались только случайно и останутся друг для друга незнакомцами. И все же есть какое-то «кармическое» сродство между репортером-неудачником и сумасшедшим, который садится в метро, чтобы дописать на клавиатуре с болтающимся проводом свои послания «международному мировому Интернету». Униженные и оскорбленные, ставшие героями никем не записанных анекдотов, они выживают внутренней силой души, которая, оказывается, еще умеет надеяться.
Очерк о путешествии архитектора к центру сборки романа «Война и мир». Автор в самом начале вычерчивает упорядоченный смысл толстовской эпопеи — и едет за подтверждением в имение писателя. Но вместо порядка находит хаос: усадьбу без наследного дома. И весь роман предстает «фокусом», одним мигом, вместившим всю историю семьи, «воцелением времени», центровым зданием, построенным на месте утраченного дома.
Рассказ-эпилог к роману, который создавался на протяжении двадцати шести лет и сам был завершающей частью еще более долгого проекта писателя — тетралогии “Империя в четырех измерениях”. Встреча “последних из оглашенных” в рассказе позволяет автору вспомнить глобальные сюжеты переходного времени — чтобы отпустить их, с легким сердцем. Не загадывая, как разрешится постимперская смута географии и языка, уповая на любовь, которая удержит мир в целости, несмотря на расколы и перестрелки в кичливом сообществе двуногих.
В предложенной читателям дискуссии мы задались целью выяснить соотношение понятий свободы и рабства в нынешнем общественном сознании. Понять, что сегодня означают эти слова для свободного гражданина свободной страны. К этому нас подтолкнули юбилейные даты минувшего года: двадцать лет новой России (события 1991 г.) и стопятидесятилетие со дня отмены крепостного права (1861 г.). Готовность, с которой откликнулись на наше предложение участвовать в дискуссии писатели и публицисты, горячность, с которой многие из них высказывали свои мысли, и, главное, разброс их мнений и оценок свидетельствует о том, что мы не ошиблись в выборе темы.