Вторая могила слева (ЛП) - [93]

На этот раз папа меня не хватал. Просто уперся рукой в стену, перекрыв дорогу, наклонился и прошептал мне на ухо:

- Если придется надеть на тебя наручники и силком затащить в ту комнату, я это сделаю.

Я наградила его яростным взглядом. Дениз тоже разозлилась и припустила к нам, оказавшись рядом быстрее, чем я ожидала.

- Она тебя ударила? – потрясенно спросила она.

Больше, чем когда-либо в жизни, мне захотелось хорошенько ее пнуть. Где носит Ульриха, когда он так нужен?

- Что ты собираешься с этим делать? – снова спросила Дениз папу. Моего папу. Смутившись, что офицеры видели мою истерику, она огляделась по сторонам. – Лиланд…

- Заткнись, - отозвался он тихим, угрожающим голосом, лишив Дениз дара речи. Наконец-то.

Ее рука легла на горло, словно так ей было легче проглотить папины слова. По закону, любой офицер, который видел, как я ударила папу, был обязан меня арестовать. Но никто не сделал ни шага в нашу сторону.

Папа возвышался надо мной в полный рост. Он был высоким и худым, но я знала, какой он крепкий и сильный, и не сомневалась: если ему взбредет в голову поволочь меня в конференц-зал, он это сделает. Но тогда он дернет кошку за хвост. Без боя я не сдамся, и этот бой он забудет нескоро.

- Да пожалуйста, - сказала я так же тихо и угрожающе, как он, - надевай на меня наручники. По собственной воле в ту комнату я не вернусь, потому что не имею ни малейшего желания видеть жалость всех, кто догадался, что ты натравил психа на собственную дочь.

Вздохнув, папа ссутулился.

- Я этого не делал.

- Не делал? – резко переспросила Джемма, выходя вперед. – Именно это ты и сделал, папа.

- Нет. Я хотел сказать…

- Она особенная. Неповторимая. – От слов Джеммы я затаила дыхание. – Ты понятия не имеешь, кто она такая. И ты послал его к ней?!

- Джемма, - подала голос Дениз, и я поняла, что она думает, будто ее предали, - о чем ты говоришь? Он умолял того человека не причинять вреда Чарли.

Похоже, Джемма с трудом сохраняла спокойствие. На несколько секунд закрыв глаза, она повернулась к нашей мачехе:

- Мам, неужели ты ничего не слышала?

- Я слышала каждое слово, - с горечью отчеканила Дениз.

- Мама, - Джемма положила руки ей на плечи, - открой глаза. – Ее голос был мягким, потому что она не хотела ранить чувства ведьмы.

У меня таких порывов не было:

- Это невозможно.

Дениз злобно скрипнула зубами и повернулась к папе, тыча в меня пальцем, на случай, если он не заметил:

- Видишь?

Меня до сих пор беспокоила реакция Джеммы. Честно говоря, не думала, что ей вообще есть до меня дело.

Державшийся все это время позади дядя Боб шагнул к нам.

- Может, пойдем все ко мне в кабинет?

- Я ухожу, - сказала я, чувствуя себя выжатой, как лимон. Казалось, меня вот-вот стошнит. Я снова шагнула к выходу.

- Я знал, что у него ничего не выйдет, - еле слышно проговорил мне вслед папа.

Я остановилась. Обернулась. Ждала продолжения.

- Я знал, что все закончится, как с остальными.

С какими остальными? О скольких случаях ему известно?

Папа сделал шаг вперед и умоляюще посмотрел мне в глаза:

- Солнышко, ну подумай. Если бы он пришел за Дениз или Джеммой, они были бы уже мертвы.

Он прав. Но от этого боль из-за его поступка не ослабевала. Ужасная, жгучая боль, какой мне еще никогда не доводилось испытывать, прожигала дыру у меня в груди, стеной росла прямо передо мной, пока я снова не почувствовала, что задыхаюсь. А потом это случилось опять. Чертовы слезы. Господи, неужели можно быть еще более жалкой?

Папа погладил меня по щеке:

- Я знал, что с тобой все будет в порядке. Как всегда, моя замечательная девочка. У тебя есть, ну не знаю, какая-то сила. Которая неотступно следует за тобой. Ты самое удивительное создание, какое я когда-либо видел.

- Но ты должен был ей сказать, - упрекнула Джемма, - должен был ее предупредить.

Теперь она тоже плакала. Я глазам своим не верила. Я попала в «Сумеречную зону». Больше никаких телемарафонов научной фантастики. Шагнув ближе, Джемма меня обняла. Взяла и просто обняла. И будь я проклята, если не обняла ее в ответ.

Прорвались на поверхность годы горечи и обиды, когда меня постоянно отодвигали в сторону, как чокнутого изгоя, как гадкого утенка. И, несмотря на все усилия, рыдания сотрясали меня снова и снова. Папа обнял нас обеих, едва слышно шепча какие-то извинения.

Я взглянула на Дениз. Смущенная и сбитая с толку, она оглядывалась по сторонам. Мне почти стало ее жаль. Почти. Я жестом предложила дяде Бобу присоединиться к нам. Он мечтательно улыбался, но, когда увидел, что я его зову, нахмурился и замотал головой. Наградив его своим убийственным взглядом-лазером, я позвала снова. Глубоко вздохнув, он подошел к нам и обнял всех сразу.

Так мы и стояли посреди полицейского участка, обнимаясь и рыдая, как звезды в реабилитационном центре.

- Сейчас задохнусь, - сдавленно выдохнула Джемма, и мы рассмеялись, как когда-то, когда были еще школьницами.  

Глава 19

Если мне до лампочки, это еще не значит, что я чего-то не понимаю.

Надпись на футболке

- Без обид, но все эти годы ты вела себя со мной, как последняя стерва.

Я подмигнула Джемме. Мы сидели за столиком в папином баре. Сэмми готовил нам хуэвос ранчерос, а папа разливал заказанные напитки. Дениз увязалась за нами. Даже дядя Боб нашел себе оправдание, чтобы сбежать из участка и перекусить.