Вторая могила слева - [16]

Надо сосредоточиться. И желательно не на мужских частях тела Рейеса.

- Погоди, - выдавила я, пока его язык творил нечто, от чего меня трясло с ног до головы. – Мне надо тебя честно предупредить.

- Неужели?

Он отстранился и окинул меня ленивым, чувственным взглядом.

- Я не позволю твоему телу умереть.

- Собираешься меня остановить? – скептически поинтересовался он.

Я оттолкнула его, взяла сумку и направилась к двери. Перед тем, как запереть ее за собой, я обернулась и посмотрела на Рейеса.

- Я тебя найду.

Глава 4

Если у ЭТОГО есть шины или яйца, жди беды.

Наклейка на бампер

Я закрыла за собой дверь. У меня в квартире остался, на минуточку, сын Сатаны. Один. Злой. И скорее всего сексуально не удовлетворенный. У меня в мозгу фонила надоедливая, но обнадеживающая мысль, что не я его разозлила. Не хотелось бы доставать свою любимую холостяцкую подушку из огня под адской сковородкой.

Но ей-богу, он же ведет себя по-дурацки! Совершенно по-дурацки. Вспомнилось, как в начальной школе моя тогдашняя лучшая подружка сказала мне: «Все мальчишки противные, поэтому надо бросаться в них камнями».

Я шагала по парковке, надеясь, что холодный ветер остудит пробужденное желание, от которого тряслись коленки. Потом прошла через папин бар к внутренней лестнице. Как и дядя Боб, папа был копом. Они оба добивались повышения за повышением, пока обоих не назначили детективами. Естественно, без моей помощи не обошлось. Я раскрывала для них преступления с пяти лет. Хотя «раскрывала», наверное, слишком громко сказано. С пяти лет я передавала им информацию от умерших. Вот, уже лучше. Дядя по-прежнему получал жалованье копа, а папа несколько лет назад вышел на пенсию и купил бар, по которому я только что прошла. Мой офис – на втором этаже. А еще я живу в метре от черного хода. Что очень и очень удобно.

Папа пришел пораньше. Из его кабинета в темный зал сочился свет. Я обошла высокие круглые столы, завернула за стойку и сунула в кабинет голову.

- Привет, пап, - сказала я.

От неожиданности он дернулся и повернулся ко мне. Оказывается, он смотрел на фотографию, висящую на дальней стене. Его длинная худая фигура напоминала палочку от фруктового мороженого, одежда была мятой и висела на нем, словно была не по размеру. Понятно. Работал всю ночь. На столе стояла початая бутылка «Краун Рояла» [4] , а в руке папа держал почти пустой бокал.

Эмоции, которые он излучал, застали меня врасплох. Не знаю, как объяснить, но что-то в них было неправильное. Как тогда, когда официантка принесла мне чай со льдом вместо заказанной диетической колы. Не обратив внимания, я сделала первый глоток, и вся моя нервная система пошатнулась от неожиданного вкуса. Вот и у папы сейчас как будто был другой, непривычный, неожиданный вкус. Глубокая тоска вперемешку с чувством подавляющей безнадежности. Мне даже дышать стало тяжело. Я выпрямилась, борясь с затапливающей меня по макушку тревогой.

- Что случилось, пап?

Он вымучил улыбку и солгал:

- Ничего, милая, просто куча документов, с которыми надо разобраться.

Я слышала ложь, как фальшивую ноту в стройном ладу. Но решила подыграть. Если он не хочет говорить мне, что его беспокоит, я не стану ничего выуживать. Пока что.

- Ты был дома? – спросила я.

Папа поставил бокал и снял со спинки стула коричневую куртку.

- Как раз собирался. Тебе что-нибудь нужно?

Боже мой, он просто ужасный лжец. Наверное, у меня это от него.

- Не-а, все в порядке. Передай от меня привет Дениз.

- Чарли, - предостерегающим тоном произнес он.

- Что? Нельзя уже передать привет любимой мачехе?

Устало вздохнув, он набросил куртку.

- Надо принять душ, пока не хлынет обеденная толпа. Если хочешь позавтракать, скоро придет Сэмми.

Сэмми – папин повар – так готовит яйца по-деревенски (в меню – хуэвос ранчерос), что убить за них можно.

- Я могу перекусить и попозже.

Папа определенно спешил отсюда уйти. Или, может быть, оказаться подальше от меня. Он проскользнул мимо меня, даже не взглянув. Отчаяние обволакивало его, как густой смолистый пар.

- Вернусь через пару часов, - сказал он напоследок с таким же весельем, с каким пациент психушки готовится наложить на себя руки.

- Ладненько, - отозвалась я так же «весело».

Папа пах лимонно-медовым сиропом от кашля. Этим запахом пропитался весь кабинет. Когда папа ушел, я шагнула внутрь и глянула на снимок, который он рассматривал. Это была моя фотография, сделанная, когда мне было лет шесть. На фотке у меня кудрявая челка, нет обоих передних зубов, и все равно я как-то ем арбуз. С пальцев и подбородка стекает сок. Но мое внимание (и, очевидно, папино) привлекла темная тень прямо за моим плечом. Отпечаток пальца на стекле свидетельствовал о том, что именно это пятно он и изучал до моего появления.

Я перевела взгляд на книжную полку, прибитую к стене под папиным коллажем смешных моментов из семейной жизни. На полке стояло несколько моих фотографий. На заднем плане каждой из них виднелась тень. И на стеклах над каждым таким пятном были заметны отпечатки пальцев. Что пытался сделать папа? И что это за тень? Я лично понятия не имею. Может, это побочный продукт того, что я ангел смерти? Или, может быть, это Рейес? Если присмотреться, то, кажется, можно разглядеть его темный плащ. Мысль меня заинтриговала. Пока я росла, он показывался всего несколько раз. А вдруг он был рядом чаще, чем мне казалось? Присматривал за мной? Защищал?