Вторая мировая война - [875]

Затем я попросил разрешения президента осветить важный вопрос, ибо наша позиция в нем была особой, а именно, вопрос о демобилизации или возвращении на родину польских вооруженных сил, участвовавших вместе с нами в войне. Когда пала Франция, мы эвакуировали всех поляков, которые захотели эвакуироваться, – около 45 тысяч человек – и создали из этих людей и из других, прибывших через Швейцарию и иными путями, польскую армию, составившую в конце концов около пяти дивизий. В Германии находилось около 30 тысяч польских войск, а в Италии – польский корпус из трех дивизий, среди которых происходило брожение умов и которые пребывали в подавленном моральном состоянии. Эта армия, насчитывавшая, включая фронтовые и тыловые части, более 180 тысяч человек, сражалась как в Германии, так и в Италии, проявив исключительную храбрость, и была хорошо дисциплинирована. В Италии она понесла большие потери и удерживала свои позиции с таким же упорством, как и другие войска на итальянском фронте. Таким образом, здесь была замешана честь правительства Его Величества. Эти войска храбро сражались бок о бок с нашими в то время, когда не хватало обученных войск. Многие поляки сложили головы, и если бы я даже не дал обязательств на этот счет в парламенте, то мы все равно хотели бы относиться к ним почтительно.

Сталин с этим согласился, и я заявил далее, что наша политика состоит в том, чтобы убедить как можно больше поляков, и не только солдат, но и гражданских служащих бывшего польского правительства, вернуться в свою страну. Но нам нужно немного времени для того, чтобы преодолеть стоящие перед нами трудности.

За последние два месяца положение в Польше значительно улучшилось, и я от души надеялся на успех нового правительства, которое, хотя и не являло собой всего того, чего мы хотели бы в нем видеть, все же было большим шагом вперед и появилось в результате кропотливой работы трех великих держав. Я сообщил палате общин, что если найдутся такие польские солдаты, которые сражались на нашей стороне и не хотят возвращаться, то мы примем их в Британской империи. Конечно, чем лучше будет положение в Польше, тем больше поляков захочет возвратиться, и было бы хорошо, если бы новое польское правительство гарантировало им средства к существованию и свободу и не преследовало их за их прошлые связи. Я выразил надежду, что с улучшением положения в Польше большинство этих людей возвратится и станет хорошими гражданами страны своих отцов, освобожденной храбрыми русскими армиями.

Сталин сказал, что он понимает, какие проблемы стоят перед нами. Мы дали убежище бывшим правителям Польши, и, невзирая на наше гостеприимство, они создали для нас много трудностей. Но лондонское польское правительство все еще существует. У него есть возможности продолжать свою деятельность в печати и другими средствами, и у него есть свои агенты. Это производит плохое впечатление на всех союзников.

Я сказал, что мы должны считаться с фактами. Лондонское правительство было ликвидировано в официальном и дипломатическом смысле, но невозможно помешать отдельным его членам жить и разговаривать с людьми, в том числе с журналистами и своими бывшими сторонниками. Кроме того, нам нужно обходиться осторожно с польской армией, ибо если неправильно обходиться с ней, то может возникнуть бунт. Я попросил Сталина доверять правительству Его Величества в этом отношении и дать нам время. С другой стороны, должно быть сделано все, дабы Польша стала такой, чтобы поляки захотели в нее вернуться.

Трумэн заявил, что он не видит коренных разногласий между нами. Я просил дать время, а Сталин обязался отказаться от любых своих предложений, которые осложнили бы проблему. Лучше всего министрам иностранных дел обсудить эти вопросы. Но он выразил надежду, что ялтинское соглашение будет претворено в жизнь как можно скорее.

Сталин затем предложил передать всю проблему министрам иностранных дел.

«В том числе и выборы», – сказал я.

«Временное правительство никогда не отказывалось провести свободные выборы», – ответил Сталин.

На этом закончилось второе заседание.

* * *

Третье и четвертое заседания Потсдамской конференции были посвящены различным вопросам, и ни по одному не было принято определенных решений. Сталин хотел, чтобы Объединенные Нации прекратили всякие отношения с Франко «и помогли демократическим силам в Испании» установить режим, «приемлемый для испанского народа». Я воспротивился этому предложению, и в конце концов вопрос был снят. Вопросы о судьбе германского военно-морского и торгового флота, условия мира с Италией и оккупация союзниками Вены и Австрии также вызвали дискуссию и не были решены. Большинство проблем было передано нашим министрам иностранных дел для изучения и доклада. Моя политика состояла в том, чтобы отложить эти вопросы, а затем заняться их решением после того, как будут известны результаты наших выборов. Мы не возвращались к вопросу о Польше до нашего пятого заседания 21 июля. Советская делегация хотела, чтобы западная граница Польши шла к западу от Свинемюнде до реки Одер, оставляя Штеттин у поляков, а затем вверх по реке Одер до устья Западной Нейсе, а оттуда вдоль ее течения до Чехословакии.