Вторая книга сновидений - [18]

Сейчас я аккуратно обогнула половицу, так как не хотела никого будить. Но когда я протянула руку к дверной ручке, то услышала внутри шум сливного бачка.

Я инстинктивно приготовилась к побегу, но тут же остановилась, сообразив, что я в реальном мире, а значит, встретить здесь сенатора Тода невозможно. Да и вряд ли бы сенатор Тод так тщательно мыл руки. Так что я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока наконец дверь ванной не распахнулась, и оттуда, шаркая ногами, не вышел Грейсон в одних пижамных штанах, без футболки, как это часто бывало (и неважно, какая температура в доме). Но кто я такая, чтобы на это жаловаться? Кроме того, в это время суток я не носила ни контактных линз, ни очков, так что в любом случае видела все очень размыто.

– Тоже не спится? – дружелюбно спросила я, и Грейсон издал короткий испуганный звук.

Очевидно, он еще наполовину спал и не увидел меня. Он попытался сфокусировать на мне взгляд.

– Лив! Не пугай меня так.

– Прости.

– Ты мне просто только что снилась.

– Очень мило с твоей стороны.

Грейсон вздохнул.

– Да нет, это был не очень хороший сон. Больше похоже на кошмар. Мне снилось, как я полностью провалил устный экзамен по биологии. Когда сказали, что я не сдал, я проснулся от ужаса. У меня сердце до сих пор колотится как сумасшедшее.

Ага, потому что ты ничего не знал об антидиетическом масле – боже, ну прямо тепличный цветочек. Лично я сегодня встретилась с Артуром и сенатором Тодом – но разве ты слышишь, как я ною?

– А ты?

– Хм?

– Почему ты не спишь?

– Э-э. Полнолуние, – сказала я. – Ну ладно, я пошла.

Тем временем глаза Грейсона привыкли к темноте.

– У тебя моя старая футболка. Она была на тебе в моем сне.

Ой-ой. Опасная территория. Я сделала короткий вдох.

– А еще в моем сне у тебя был хвост, – задумчиво продолжал Грейсон.

– Хвост? – повторила я, попытавшись звучать так же неодобрительно, как Эмили.

Я могла бы поклясться, что Грейсон покраснел. Правда, трудно сказать наверняка в этом лунном свете.

– Хвост леопарда, – сказал он.

Нет же, черт подери! Не леопарда, а ягуара!

– Как странно. – Я покачала головой. – Что бы сказал об этом доктор Фрейд? А белочка перед этим не появлялась?

Грейсон не ответил. Затем он тихо сказал:

– Вы же больше этим не занимаетесь, а, Лив?

Я сглотнула.

– Что ты имеешь в виду?

– Сны, двери... Вы же больше не ходите в этот коридор, ты и Генри, правда же? С этим покончено?

Его голос звучал так серьезно и обеспокоенно, что я не могла ему соврать. Понятия не имею, что бы я ответила, если бы в этот момент в коридоре не раздался звук «тетя Гертруда поела фасолевого супу». Кто-то наступил на скрипучую половицу. Это была Миа, которая выглядела очень мило и изящно в белой ночной сорочке с рюшами, подаренной тетей Гертрудой мне на Рождество три года назад. Я ее не носила, но Миа она нравилась, потому что она чувствовала себя в этой сорочке как пансионерка в викторианском приключенческом романе, а Лотти тоже любила эту сорочку, потому что считала, что Миа выглядит в ней как ангелочек. Поэтому Лотти самоотверженно разглаживала на ней каждый рюшик и каждую складочку.

– Я первая, – сказала я, когда Миа приблизилась.

Она ничего не ответила и пошла, глядя мимо нас, к лестнице.

– Эй! – позвала я чуть громче.

Никакой реакции.

Куда она пошла? В туалет на первом этаже? Или тайком добраться до уцелевших пончиков, которые Грейсон оставил для себя?

– Миа?

Что-то с ней было не так.

– Она ходит во сне, – прошептал Грейсон. – Должно быть, это из-за полнолуния.

Конечно, он был прав – она ходила во сне. Как и я, когда была ребенком.

Немного покачиваясь, но не останавливаясь, Миа спустилась по лестнице. Мы с Грейсоном последовали за ней.

– Может, лучше ее разбудить? – прошептала я.

– Лучше не надо. Она может упасть с лестницы.

Очутившись внизу, Миа некоторое время смотрела прямо перед собой. А затем целенаправленно пошла к входной двери.

– А вот теперь ее лучше разбудить, – решил Грейсон.

Миа уже взялась за ручку двери.

Я положила руку сестре на плечо.

– Миа, детка, на улице минус восемь – без обуви лучше не гулять.

Миа повернула голову, но взгляд ее словно прошел сквозь меня.

– Мне страшно, – сказала я.

Грейсон несколько раз щелкнул пальцами прямо перед носом Миа, но у нее даже ресницы не шевельнулись.

Странный пустой взгляд сестренки не прояснился, но ее, по крайней мере, можно было отвести вверх по лестнице. Я взяла Миа за правый локоть, Грейсон за левый, и вместе мы доставили маленькую викторианскую пансионерку обратно в ее комнату. Когда Миа снова улеглась в постель, а я укрыла ее одеялом, ее веки внезапно поднялись, и она пробормотала:

– Я знаю вас, мистер Холмс. Вы раскроете это дело.

– Тогда ты можешь отдохнуть, Уотсон, – прошептала я и прилегла рядом с ней. Совсем ненадолго.

– Я лучше пойду. Закрой дверь, на случай, если она снова начнет ходить, – зевнул Грейсон.

– Спасибо.

Я прижалась к сестре под одеялом. Я слишком устала, чтобы возвращаться в свою комнату. Слишком устала, даже чтобы просто дойти до туалета, как собиралась.

– Ты такой милый, Грейсон.

– Не торопись, Шерлок, – пробормотала Миа, а Грейсон сказал:

– Ты тоже милая.