Вторая эра машин. Работа, прогресс и процветание в эпоху новейших технологий - [87]
Как избежать трех величайших зол
Придется ли нам в ближайшие десятилетия вновь вернуться к идее базового дохода? Возможно, однако это будет далеко не идеальный выбор. Главный недостаток этого подхода отлично сформулировал Вольтер, цитату которого мы вынесли в эпиграф главы: «Труд спасает человека от трех величайших зол – скуки, порока и нужды».[394] Гарантированный универсальный доход позволяет справиться с нуждой, но не с оставшимися двумя проблемами. И почти все изученные нами исследования и свидетельства убеждают нас в правоте слов Вольтера. Для человека крайне важно работать не только потому, что таким образом он зарабатывает себе на хлеб, но и потому, что труд представляет собой один из основных способов получить и ощутить множество других важных вещей: самоуважение, сопричастность, здоровые ценности, порядок и чувство собственного достоинства, а также многое другое.
Говорим ли мы об отдельном человеке или о человеческом обществе в целом, вывод всегда один и тот же: труд полезен. Нам известно немало исследований на тему того, что заставляет каждого человека почувствовать, что он счастлив, занимается своим делом и добивается успеха. В своей книге Drive[395] Дэниел Пинк называет три ключевых мотивации человека: стремление к совершенству, к независимости и к достижению цели.[396] В связи с этим стоит вспомнить слова одного старого рабочего, которые приводились в статье о плюсах и минусах новых рабочих мест на складах, которые гигант ритейла Amazon открывал в Великобритании: «Это вновь возвращает вам гордость. Вот что это дает».[397] Эта точка зрения поддерживается в работе экономиста Эндрю Освальда, который обнаружил, что отсутствие работы в течение шести месяцев или дольше вредит ощущению благополучия и другим показателям ментального здоровья почти так же сильно, как смерть супруга. Интересно, что во многом это состояние связано не с потерей дохода, а со снижением самооценки.[398]
Опросы, проведенные Gallup во многих странах, подтвердили силу личной мотивации к труду. В своей книге «Грядущая война за рабочие места» (The Coming Jobs War) руководитель Gallup Джим Клифтон говорит об этом так: «Больше всего люди мечтают не о мире, свободе или даже демократии; они думают не о том, чтобы завести семьи, купить дом или владеть землей. Они мечтают не о том, чтобы следовать божественным заповедям. Прежде всего люди в нашем мире хотят иметь хорошую работу. А все остальное представляет собой лишь следствие».[399]
Иными словами, жители планеты хотят избавиться от скуки, порока и нужды и с помощью труда обрести мастерство, независимость и совершенство.
Отсутствие работы вредит не только отдельным людям, но и целым обществам. Социолог Уильям Джулиус Уилсон суммировал выводы своей многолетней работы в книге 1996 года «Когда исчезает работа» (When Work Disappears). Его заключения были однозначными:
Последствия высокого уровня безработицы в том или ином жилом районе оказываются более разрушительными, чем высокий уровень бедности. Район, жители которого бедны, но при этом имеют работу, отличается от района, жители которого бедны и при этом не работают. Многие из сегодняшних проблем городских гетто – преступность, распад семей, жизнь на пособие, низкий уровень социальной организации и так далее – представляют собой в фундаментальном смысле следствие исчезновения рабочих мест.[400]
В своей книге «Распад» (Coming Apart, 2012) социолог Чарльз Мюррей выразил в цифрах проблемы, описанные Уилсоном, и показал, что эти проблемы свойственны не только гетто или районам, где живут в основном представители меньшинств. То же самое происходит и в «белой» Америке. В своем исследовании Мюррей выявил две группы. Первая состоит из американцев, имеющих образование не ниже колледжа и работающих в качестве специалистов или управленцев; ученых «поселил» их в выдуманном городке Бельмонт, названном так в честь респектабельного пригорода Бостона. Вторая группа состоит из «синих воротничков» и мелких клерков, имеющих лишь среднее образование; их Мюррей поселил в Фиштауне, получившем название в честь рабочего пригорода Филадельфии. В 2010 году примерно 30 % американских работников жили в Бельмонте, а 20 % – в Фиштауне.[401]
Используя множество источников данных, Мюррей отследил происходившее в Бельмонте и Фиштауне с 1960 по 2010 год. В начале этого периода два городка почти не отличались друг от друга по большинству характеристик здорового общества – уровню браков и разводов, показателям преступности и т. д. – и в обоих жили люди, у которых была работа. В 1960 году в 90 % домохозяйств Бельмонта как минимум один взрослый человек работал 40 и больше часов в неделю. То же самое наблюдалось в 81 % домохозяйств Фиштауна. К 2010 году ситуация в одном из сообществ изменилась коренным образом. Если в 87 % домохозяйств Бельмонта все еще имелся как минимум один человек, работавший прежнее количество часов, то для домохозяйств Фиштауна этот показатель упал до 53 %.
Что еще изменилось в Фиштауне? Очень многое, и ни одно из этих изменений не было к лучшему. Браки становились все менее прочными и заключались все реже. Если в 1960 году лишь 5 % жителей Фиштауна в возрасте от 30 до 49 лет были разведены или жили раздельно со своими супругами, то к 2010 году такой статус был уже у трети жителей. Чем дальше, тем меньше детей Фиштауна росло в полных семьях; к 2004 году значение этого показателя упало ниже 30 %. Резко выросло число заключенных среди жителей; в 1974 году в тюрьме сидели 213 из каждых 100 000 жителей Фиштауна. За следующие 30 лет это число выросло более чем в четыре раза, до 957. Хотя некоторые из этих негативных тенденций наблюдались и в Бельмонте, их масштаб был несоизмеримо меньше. К примеру, даже в 2004 году в полных семьях росло не менее 90 % детей Бельмонта.
