Всюду жизнь - [5]

10 ноября 2004

За спасение погибавших

Приятно, читая неинтересную официальную хронику, спотыкаться о знакомые фамилии. Вот на прошлой неделе Путин, если верить его пресс-службе, наградил медалью „За спасение погибавших“ Геннадия Васильевича Коломенского, капитана учебного парусного судна „Крузенштерн“. Спасение погибавших, о котором я расскажу в этой колонке, случилось летом двухтысячного года, но не стану упрекать президента в том, что награда нашла героя спустя почти пять лет, – ничего страшного в этом нет. Вот Рамзана Кадырова более высокая награда нашла, кажется, еще до того, как его главный подвиг был совершен (если, конечно, допустить, что в его жизни вообще будет подвиг), – такой закон сохранения медалей получается, все нормально. Когда капитан Коломенский приедет в Кремль за медалью, надо будет с ним созвониться и встретиться, пива попить. Коломенский действительно хороший мужик.

Теперь – что касается собственно спасения погибавших. Как раз пять лет назад я был на „Крузенштерне“ одним из двадцати штурманских практикантов. Это было что-то вроде награды за хорошую учебу и примерное поведение – нас отправили на эту практику участвовать вместе с парусником в большой парусной гонке, посвященной миллениуму. Гонка состояла из двух этапов: надо было пересечь Атлантику вначале с востока на запад, потом – с запада на восток. В первом этапе мы заняли второе место, уступив питерскому „Миру“, поэтому второй этап для всего нашего экипажа обещал пройти под знаком реванша, ведь что „Мир“ – он хоть и русский парусник, но все-таки не наш „Крузенштерн“.

Второй этап стартовал в канадском Галифаксе. С „Миром“, к нашей всекрузенштерновской радости, с самого начала что-то случилось – он отстал и так и не сумел стать лидером гонки. А мы, наоборот, в первый же день вырвались вперед и значительно оторвались от ближайшего преследователя – аналогичного „Миру“ польского парусника „Дар млодзежи“.

Однако через несколько дней после старта „Крузенштерну“ пришлось выйти из гонки. Сигнал бедствия „Мэйдэй“ посылала польская яхта „Погория“, участвовавшая в регате по классу маломерных судов. На борту „Погории“ случилось ЧП – с мачты на палубу упала девушка, курсант мореходки из города Гдыня Яна Черлиньска. Упала, сломала позвоночник и, как было сказано в радиограмме капитана „Погории“, балансировала между жизнью и смертью. Умирала, короче говоря. А врача на „Погории“ не было.

Сигнал бедствия слышали вахтенные всех судов, участвовавших в гонке. Почему не отреагировали – вопрос к ним. Видимо, регата показалась важнее жизни какой-то восточноевропейской курсантки. Капитан же Коломенский объявил по громкой связи, что „Крузенштерн“ приостанавливает участие в соревновании, снял печати с машинного отделения, поменял курс на 180 градусов и приказал механикам дать самый полный вперед (то есть, получается, назад) – навстречу „Погории“ с умирающей Яной на борту.

Раненую забрали с яхты, положили к нам в лазарет, врач делал ей какие-то уколы, Коломенский тем временем вызвал из ближайшего порта – Сен-Джонс, кажется, он назывался – вертолет спасательной службы, вертолет прилетел часов через пять, наш фотограф Юра Масляев бегал по палубе, снимая процедуру упаковывания Яны в специальную люльку, которую на тросе подняли на борт вертолета. Коломенский очень смешно бегал вокруг Юры и кричал: „Не стой под вертолетом, он на тебя упадет!“ – и все смеялись над Коломенским, потому что понятно, что если вертолет упадет на Юру, ничего не останется не только от фотографа, но и от парусника вообще.

Потом к борту „Крузенштерна“ пришвартовался катер оргкомитета регаты, на катере к нам приехал инспектор, который зафиксировал, сколько времени мы потратили на спасательную операцию, опечатал машинное отделение заново, и „Крузенштерн“ вернулся в гонку. На следующий день мы снова догнали „Дар млодзежи“ и снова стали лидерами. А через три недели, когда Атлантика закончилась и мы пришли в Амстердам, представитель оргкомитета официально зафиксировал нашу победу, и, когда в Амстердам уже пришли все остальные суда, на церемонии с участием какого-то принца нам вручили большой красивый кубок из черного дерева и серебра, специально изготовленный канадскими мастерами для победителя регаты.

И если вы думаете, что на этом история закончилась, то вы ошибаетесь, потому что здесь идет речь о поляках. Месяца через три после финиша регаты капитан Коломенский получил из Международной ассоциации парусных судов (она устраивала регату) уведомление о том, что капитан „Дара млодзежи“ направил в эту ассоциацию жалобу на капитана „Крузенштерна“ – Коломенский, по мнению его польского коллеги, незаконно использовал в парусной гонке двигатель, поэтому победа должна достаться „Дару млодзежи“, а „Крузенштерн“ должен быть дисквалифицирован.

Разбирательство длилось несколько месяцев. Поляки требовали дисквалификации, Коломенский показывал протокол опечатывания машинного отделения, бельгийцы и американцы из парусной ассоциации тихо сходили с ума от неприличных внутриславянских разборок. В конце концов претензии „Дара млодзежи“ специальная комиссия признала необоснованными, но союз канадских городов, предоставивший регате тот красивый кубок, неожиданно вспомнил о том, что кубок – переходящий, и потребовал от российской стороны его вернуть. Сейчас кубок стоит в каком-то канадском музее – видимо, до следующего миллениума.