Вся жизнь в цирке - [27]

Вначале мы хотели создать аттракцион типа «летающей торпеды». Отец показал руководителям Главного управления цирками модель аппарата, на котором мы должны были летать под куполом цирка. Одновременно отец разработал чертежи номера «Фантастические пилоты»; предполагалось, что человек с прикрепленными к рукам большими крыльями будет взлетать под купол цирка и там работать на трапеции или бамбуке. Воздушная гимнастика не была для нас новым жанром. В детстве мы работали уже под куполом.

Но грянула Великая Отечественная война и помешала претворению в жизнь этих планов. Мы в это время работали в Москве, в цирке-шапито Парка культуры и отдыха имени М. Горького. Город замер. Наступили дни тяжелой работы в необычных условиях. В цирке представления отменили. Все жили ожиданием сводок о ходе военных действий. Артистов направляли на фронт для выступления перед бойцами. Режиссер А. Б. Буше организовал бригаду, которая три-четыре раза в день выступала перед призывниками. Конечно, работать на вокзалах на двойной проволоке мы не могли: для этого номера нужны были арена и специальные крепления. Поэтому мы с Мартой сделали номер силовой акробатики, исполняя в нем сложные трюки. Номер Кухарж шел в нашей концертной программе без изменений — его аппаратура была более портативной. Аккомпанировала я. Вообще во время войны нам очень пригодилось музыкальное образование. Когда помещение, в котором мы выступали, оказывалось совсем непригодным для показа акробатических номеров, Клара играла на саксофоне, а я аккомпанировала ей на пианино и исполняла жанровые песни. А иногда весь концерт шел под аккомпанемент Клары.

Несмотря на усталость, мы получали огромное удовлетворение от работы, чувствуя, что своим искусством мы вселяем бодрость в бойцов, уезжавших на фронт.

Спустя две недели после начала войны нас направили в распоряжение Свердловского цирка. Но взять с собой аппаратуру мы не смогли: транспорт был перегружен. Все пришлось оставить в Московском цирке.

Теперь мы выступали на манеже как акробатки. Но, к сожалению, номер, выглядевший со сцены очень эффектно, в условиях манежа оказался малоинтересным. Он начал нас тяготить. К счастью, через месяц мы получили свою аппаратуру и смогли работать на двойной проволоке.

На протяжении осени и зимы 1941 года вместе с иллюзионистом Кио мы объехали Урал и Сибирь, гастролировали в Нижнем Тагиле, Челябинске, Омске и в других городах. Художественным руководителем нашего коллектива был Э. Ф. Кио, мой муж — директором.

Работали очень напряженно: днем выступали в госпиталях и на заводах, вечером — в цирке. Многие артисты исполняли обязанности униформистов — не хватало людей, чтобы убирать манеж. Очень уставала наша младшая сестра, Клара. В первом отделении она выступала в музыкально-акробатическом номере Кухарж, во втором — на двойной проволоке, в третьем отделении ассистировала в аттракционе Кио.

Но в дни войны все советские люди работали с большим напряжением, делая все возможное для победы над врагом. И мы не сетовали на трудности нашей жизни.

Летом 1942 года во время гастролей в Куйбышеве меня и отца вызвали в Москву для обсуждения проекта нового номера. Вначале я ничего не понимала в этом проекте, и, когда нужно было дать согласие на участие в новом номере, я растерялась. Потребовалось вмешательство отца и моего мужа, заявивших, что вопрос уже решен и отступать поздно. Я лишь поняла, что аппарат будет напоминать семафор, и сострила — остается только надеть форму железнодорожников и показывать «Кохов-скую железную дорогу».

Вскоре мои сестры также были отозваны в Москву, где предполагалось изготовить и испробовать новую аппаратуру.

Еще в Куйбышеве отец и Папазов уточнили с двумя инженерами чертежи будущей аппаратуры. В короткий срок были сделаны расчеты. В Москве за изготовлением аппаратуры следил мой муж. Работа по конструированию аппарата проходила под контролем инженера Скворцова. Много полезных советов дали отец и Папазов.

Мы в это время работали в Московском цирке со старыми номерами, но на репетициях готовились к исполнению нового аттракциона, осваивая искусство канатоходцев. Нам никогда не приходилось владеть балансовым шестом, а без него немыслима работа канатоходца. Мы привыкли к исполнению трюков на туго натянутой неподвижной проволоке, и маленькое колебание выводило нас из равновесия.

В новом номере мы должны были исполнять сложные трюки на высоко установленном вращающемся аппарате, действительно внешне напоминающем гигантский семафор. Для этого нового номера многое даже нам, опытным цирковым артисткам, надо было освоить заново. Помогло то, что с самого детства на репетициях я пробовала себя в разных жанрах: ездила на лошади, влезала на верхушку перша, взбиралась на самые высокие трапеции. И только никогда не могла решиться войти в клетку ко львам или тиграм.

Однажды мне захотелось пройтись по канату. Забравшись на мостик артистов Свириных, я с большим трудом прошла по канату на противоположную сторону. Стыдно цирковой артистке сознаваться, но мне было страшно, пугало неумение владеть шестом, необходимость падать в сетку.