Вся жизнь — игра - [47]

Ну просто никак невозможно!

Маргарита вовсе не была профаном, и ей подобные трюки обожателей были не в диковинку. Но она не торопилась разоблачить наивную мальчишечью хитрость. Ей было хорошо.

Она как бы сбросила груз прожитых лет… точно и в самом деле стала той девчонкой с огромными синими бантами, которую видела в телепередаче.

Легкость такая… невесомость… Как у беззаботной бабочки.

А ведь когда-то она и в самом деле была такою…

Ритка Солнцева. Риточка. Королева Марго. У всех в классе имелись прозвища, а у нее это был скорее титул.

Ей было пятнадцать, и ее любили сразу два одноклассника. Бытовал у них такой термин: любили. Он отличался от «дружить» или «ходить». А также — от «втюриться».

«Втюренными» в нее были все вокруг, не «ходила» Рита ни с кем, «дружбы» с ней не удостоился ни один.

А «любить» имело оттенок возвышенный и слегка глуповатый, донкихотский. Коли любишь, коль взвалил на себя это бремя — будь любезен, слагай серенады (уж как сможешь!) и совершай подвиги. Какие угодно, пусть совсем бесполезные, но в ЕЕ честь. Над тобой будут, естественно, посмеиваться, однако и зауважают: ежу понятно, любить по плечу не каждому!

Итак, Рита была любима двумя мальчиками: самым умным в классе и самым сильным. Они, как положено, носили прозвища: Пигма и Сая.

Пигма считался восходящей звездой в математике, и его школьное имя слагалось, вероятно, из «пи», равного 3,14 с бесконечной дробью в конце, и греческой «сигмы», тоже используемой в теоремах. Пигма, полный ноль в стихосложении, заменял серенады формулами, которые выводил и посвящал даме сердца.

«Сая» произошло вовсе не от пухлой сайки. Мальчик был атлетического сложения и казался поэтому старше своих лет.

Он постоянно пил модную тогда газированную воду «Саяны»: считалось, что она настояна на целебных травах и приумножает физические и душевные силы. С серенадами у него тоже было трудновато: уж очень он был немногословен, настолько, что даже слово «Саяны» казалось для него слишком длинным. Двусложное «Сая» — короче и резче. Так прозвище к нему и прилипло.

Поскольку никому из двоих королева Марго предпочтения не отдавала, Пигма и Сая не ссорились. Более того, общая любовь сплотила их, и они стали неразлучны.

Вместо серенад под Ритины окна ставили магнитофон. Кассетники в годы их ранней юности были еще далеко не у всех, а Пигме родители привезли из-за границы фирменный, «Сони». Сая же раздобывал самые модные записи: у него было много приятелей среди фарцовщиков. Сейчас иные из тех «спекулянтов» стали крупными фигурами в аудио- и видеобизнесе.

Рита жила под музыку, всегда доносившуюся со двора, иногда даже и среди ночи. Это двойное обожание стало для нее естественным, как для рыбы — вода. Просто стихия, в которой существуешь.

Основную же выгоду извлекали из любви Пигмы и Саи ее братья, близнецы Борька с Глебкой. Они были старше, уже учились к тому времени в школе милиции, и кавалеры были у них мальчиками на побегушках.

Впрочем, для двоих влюбленных это не было ни слишком унизительно, ни слишком обременительно. Трудно ли, скажем, Пигме решить задачку по физике для не слишком усердных курсантов, когда он уже самостоятельно прошел чуть ли не весь университетский курс? Тяжело ли Сае натаскать вместо братьев мешков с цементом для ремонта треснувшего фундамента милицейской школы? Раз плюнуть, и даже в удовольствие: ведь выручаешь родню самой королевы Марго!

Иногда Рита Солнцева устраивала своим обожателям праздник. Они втроем шли в скверик, что возле городского ДК. Была там одна лавочка, на которую никто, кроме несведущих приезжих, никогда не садился. Рыцари вдвоем ее отполировали и покрыли дефицитным нитролаком: лишь она единственная всегда была светло-золотистой, среди прочих облезло-зеленых уродин.

Королева садилась посередке и, как пай-девочка, клала руки на коленки, И поверх ее рук каждый из поклонников опускал свою ладонь: справа и слева.

А дотронуться просто так до колена Ее Величества — ни-ни, как можно!

Подолгу они сидели втроем и молчали, пока Маргарита не объявляла:

— Пора.

Пигма и Сая провожали ее до дому, и заряда счастья им хватало на неделю, две…

Сейчас они с Костей сидели на подвесной скамье-качелях, и он точно так же положил свою шершавую руку поверх ее, мягкой и нежной, покоящейся на голом колене. Может, этот жест характерен для многих подростков?

И он точно так же молчал. Не разговаривала и она. Ей было приятно, хотя… немного не хватало другой ладони, на втором колене… Тогда была бы полная аналогия с юностью.

Или нет, не то…

Ее больше хотелось бы, чтобы на ее коленях лежали две мужские руки, принадлежащие только одному человеку. Какому — понятно… Тому самому, невозможному, невыносимому… который все же умеет так открыто смеяться. Тому, щедрому, что подарил незнакомому парнишке свою уникальную ракетку. Тому, дерзкому, который осмеливается постоянно унижать ее, всеми любимую королеву Марго.

А милый маленький Костик так и таял, в то же время весь сжимаясь от ужаса: вот сейчас она очнется от задумчивости и неминуемо произнесет неумолимое:

— Пора.

Неизвестно, может, еще и рассердится, заметив его слишком смелый жест.